Королевский двор в Англии XV–XVII веков

Но самое главное, несмотря на множественные различия в символических образах, жестах, пропагандируемых мифах, проявлениях дидактики или магии, применении католической, протестантской или герметической неоплатонической солярной литургии, у всех процессий за два с половиной века было общее. Была общность структурная – все они представляли собой движения по loci, имевшим значение как место манифестации королевского могущества и городской идентичности. Была общность функциональная – все они маркировали монарха как человека, находящегося в центре социального пространства, и формировали его харизму. Была общность на уровне символической модели, поскольку все они представляли собой эпифанию монарха, его позиционирование как божественного царя и место схождения земли и Неба. Все они представляли символический брак монарха и королевства как установление отношений власти. Все они превращали конкретное историческое и феноменальное событие в явление, носящее вневременной универсальный и нуминозный характер, и через это формировали миф власти. Все они представляли индивидуальные, частные, ценные именно своей уникальностью проявления символической модели, культурной протяженности, идеологии, структуры – здесь не так важны точные определения– чего-то, существовавшего, по меньшей мере, 3000 лет и определявшего восприятие людьми отношений власти.

С. Е. Федоров Посмертные изображения монарха в раннестюартовской Англии

Благодаря успешным начинаниям Ральфа Гизи и Сары Ханли, развивавшим положения церемониальной школы Э. Канторовича, сложились два перспективных с точки зрения исследовательских подходов направления, изучавшие феномен так называемого «церемониального междуцарствия». Суть этого феномена сводилась к ритуальному, целостно оформленному преодолению известной паузы, которая возникала между официальной церемонией похорон усопшего монарха и коронацией его наследника или преемника. Речь идет о знаменитых королевских эффигиях, образно и телесно восполнявших такую паузу.

Закладывавшиеся во времена правления Тюдоров, в особенности, как представляется, – ранних Стюартов основы «династических сценариев» предполагали активное использование разработанной в XIV–XV вв. практики скульптурных моделей для визуальной демонстрации непрерывающейся преемственности находящейся на троне династии. Скульптурные эффигии применялись для организации теперь уже хорошо известных церемоний, таких как презентация тела усопшего монарха в парадных одеждах и под государственными символами, а также ритуального исхода в собор-усыпальницу.

Содержание этих двух церемоний, составлявших самостоятельное звено в погребальной процессии Якова I Стюарта, определяется, с одной стороны, наличием как французского, так и собственно английского влияний. При этом очередность и полнота заимствований, формирующих характер сценария этой части самой процессии, не всегда поддаются однозначной интерпретации. С другой стороны, обе церемонии, визуализируя, как представляется, династические концепты Стюартов, несли на себе самостоятельную нагрузку и были новационными. Однако и в этой части погребального «спектакля» при желании можно обнаружить определенные параллели.

Переплетение традиции и новых решений в организации этих двух церемоний придает им особое значение для понимания того, как ранние Стюарты пытались интерпретировать легитимность собственной династии, и при помощи каких средств они решали связанные с этой проблемой задачи[1195].

* * *