Королевский фаворит

Симон, прекрасный чужестранец, напротив того, поднял ее перчатку и отдал, не взглянув на нее. Роли переменились. Видя, что он опускает глаза, Изабелла подняла свои.

Симон был красив, несмотря на свою печаль, может быть, она даже еще более придавала ему прелести. Изабелла не обратила внимания на его кружева, цвет его лент совершенно ускользнул от нее, но на следующий день, при пробуждении, она могла сделать тщательное описание наружности иностранца.

Увидев его снова, она почувствовала, что краснеет; затем, однажды утром, она заплакала, сама не зная отчего. Она стала думать и не нашла никого повода к своей печали; но потом она перестала себя расспрашивать и размышлять. С этого времени она стала смотреть на красивого иностранца только украдкой. В громадных залах, где двигалась ослепительно роскошная толпа, одетая в золото, шелк и бархат, она видела только одного человека. Хотя она делала усилия не глядеть на него, но невольно чувствовала его приближение, угадывала его присутствие. Когда он проходил мимо нее, с нею делалось что-то странное; когда он уходил, она погружалась в непреодолимую апатию.

Наконец, под влиянием все увеличивавшейся страсти, характер ее совершенно изменился. Бедное дитя не смеялось больше и рассеянно занималось своими туалетами, остальное же время думало о нем.

Он же нисколько о ней не думал. Его горе не уменьшилось. Чуждый удовольствиям, среди которых вращался, он не видел ничего, кроме прошедшего.

Он даже не видел лица Изабеллы, любившей его. Он не

помнил, что поднял ее перчатку. Он не знал даже, что она существовала.

Между тем любовь всецело овладела сердцем Изабеллы. Неопытная и не зная искусства скрывать свои чувства, она не могла долго скрывать ее.

Однажды вечером Симон медленно прохаживался по залам и, по обыкновению, боролся с угнетавшей его тоской. Изабелла разговаривала с одним молодым дворянином, маркизом де Карнавалэ. Как только она заметила Симона, сердце ее сильно забилось, она перестала говорить, перестала слушать, ее взгляд искал Симона в толпе.

Де Карнавалэ давно любил Изабеллу и считал, что имеет на нее право. Удивленный ее неожиданным волнением, он проследил за ее взглядом и нашел, что он остановился на Симоне Васконселлосе.

Несколько минут спустя, последний почувствовал, как его сильно толкнули. Он не обратил внимания и пошел дальше. Толкнувший был Карнавалэ. Видя, что первая попытка осталась безуспешна, он повторил ее, но с таким же успехом. Симон, не подозревая, что его хотели оскорбить, снова прошел, не поднимая глаз. Тогда Карнавалэ наступил каблуком на ногу Симона.

— Неловкий! — с нетерпением вскричал Васконселлос.

— Ш-ш! — отвечал Карнавалэ. — Вы так долго не понимали!

Васконселлос не отвечал и последовал за Карнавалэ, который поспешно, пробравшись через толпу, сошел с крыльца и остановился только, войдя в парк.

— Вынимайте шпагу, — сказал он.

Васконселлос повиновался.

— Черт возьми, сударь! — сказал Карнавалэ, видя его сговорчивость. — Мне очень жаль, что приходится убить такого любезного человека, как вы. Но, по крайней мере, я вам скажу причину. Я люблю мадемуазель Изабеллу Савойскую.

— Это мне все равно, — отвечал Симон, — здесь холодно, поспешите.

— Как! — вскричал Карнавалэ. — Вам все равно! Но ведь вы ее тоже любите, как мне кажется.

— Я ее не знаю, — холодно отвечал Симон.

— Вы не знаете Изабеллы Савойской? Вот это странно!

Васконселлос вложил шпагу в ножны и снова направился ко дворцу. Карнавалэ побежал вслед за ним.

— Сударь, — сказал он, — да будет вам известно, что я неспособен побеспокоить человека даром. К тому же, если вы ее и не любите, то она вас любит! Я сознаю это… И это все-таки повод. Становитесь!

Васконселлос встал в позицию. При третьем ударе, шпага его вошла в грудь маркиза Карнавалэ.

Вот что было нужно, чтобы заставить Симона поднять глаза на женщин. Любопытно знать, за кого дрался, и на следующий день Васконселлос стал искать Изабеллу. Их взгляды встретились. Взгляд молодой девушки сейчас же опустился, и сильная краска выступила у нее на лице. Симон почувствовал боль в сердце. У него зажгло глаза, как бывает с детьми, которые огорчены, но стараются не плакать.

— Инесса! — прошептал он, поднеся руку к сердцу.

Он бросился бежать с праздника, наконец ночной холод привел его немного в себя.

— Инесса!.. — повторял он время от времени среди конвульсивных рыданий. — Инесса!..

Действительно ли существовало между этими двумя женщинами сходство, или Симону везде чудился образ, который его преследовал, только Изабелла показалась ему тенью Инессы Кадаваль, но не умершей, а такой, какой она была прежде. Он узнал милые волны ее черных волос, ее высокий лоб и большие синие глаза. Взгляд Изабеллы пронзал его сердце. В этом взгляде была любовь. Это был взгляд Инессы.

Таким образом, по какому-то непонятному волшебству, между ним и умершей Инессой стала другая Инесса, прекрасная, сильная, страстная.