Королевский флеш

— Он заставил меня заниматься с ним оральным сексом. Сказал, что это проценты с тех двух тысяч, если я не хочу, чтобы он попортил мне лицо. Горилла был там все время, пока я этим занималась. Ди Сантис сказал: «Думаю, мой мальчик тоже хочет что-нибудь получить», и мне пришлось проделать это и с гориллой. Только тогда они отпустили меня.

— Ты не должна была этого делать, — заметил Алекс.

— Мне пришлось. Я бы все сделала, только бы выбраться оттуда. Он не шутил, Алекс. Он открыл верхний ящик стола, вынул маленькую бутылочку и сказал: «Если я захочу выплеснуть это тебе в физиономию, ты ослепнешь».

— Это могла быть просто вода, — сказал Алекс.

— Да, верно, только, пока тебе в морду не плеснут, не узнаешь.

— И все равно ты не должна была этого делать.

— Ты тоже бы все сделал.

— Я никогда не сделал бы такого, пусть мне целый галлон кислоты плеснули бы в лицо.

— Этому чертову хрену потребовалось полчаса, чтобы дойти. Думаю, он просто сдерживался, чтобы я попотела. Горилла-то дошел сразу, но не Ди Сантис.

— А на хрена ты мне все это рассказываешь? — спросил Алекс.

— Я думала, это интересно.

— По-моему, это мерзость.

— Ну ладно, — сказала она и склонилась к нему. — Давай, милый, это все фигня.

— А это что будет? — спросил Алекс. — Проценты или как?

— Это другое дело. Ну давай, что такое?

Она резко встала и спустила колготы до бедер. Сидя на краю постели, разулась и забралась на кровать. Ее рука немедленно снова нащупала его.

— А почему ты на обратном пути и со швейцаром не повеселилась? — спросил Алекс.

— А почему бы сейчас мне не повеселить тебя! — улыбнулась она. — Отличная идея.

— То, что ты сделала, омерзительно, — ответил Алекс.

— Ну ты и фрукт.

— Да. А ты — дешевая потаскуха.

— Да с чего ты так распсиховался-то из-за этих типов? Тебя же никогда не волновали мои фраера.

— Это не фраера. Эти двое изнасиловали тебя, а это совершенно другое.

— Ладно, все фигня. Я просто была рада выбраться оттуда, вот и все.

— Ага, а если они придут завтра, с другой бутылкой воды, только на сей раз их будет десяток?

— Не знаю, что я буду делать завтра, давай-ка лучше думать о сегодняшнем дне, ладно?

— Ты уже только о сегодняшнем и треплешься.

— А ты?

— Пойди прополощи рот, — сказал он.

Она посмотрела ему в лицо. Глаза ее внезапно сделались страдальческими.

— Ты слышала? — повторил он.

— Да, Алекс.

— Тогда иди.

Без единого слова она встала и вышла из комнаты. Он слышал, как она идет через гостиную в туалет. Шум текущей воды. Прополаскивает горло. «Ах ты, дешевая сучка», — подумал он. Когда она вернулась, его мысли были за миллионы миль отсюда. И пока она возбуждала его руками и ртом, он думал о том, как легко вскрыл замок в вестибюле и замок на двери черного хода в квартире Ротманов, как снял дверную цепочку. Вспомнил о сейфе, о том, как трудно было подцепить дверцу, но он все же это сделал, работал, пока не получилось, и как потом было то облачко дыма… Господи, это же всегда такое наслаждение, этот дымок, вырывающийся из дырки в изолирующем материале.

Генри спросил: «Ну, что тут у нас?» Он вытащил свою лупу, поднес ее к глазам и в первую очередь осмотрел кольцо, чтобы удостовериться, что это то самое, которое он продал Ротманам перед Рождеством. Затем осмотрел браслет и сказал, что он стоит в магазине шесть тысяч долларов, что он старинный, что в нем сто два бриллианта общим весом в восемь карат. «Это дает тебе еще тысячу восемьсот долларов, Алекс». Там была еще пара платиновых клипсов с двадцатью восьмью бриллиантами — в целом на три карата, восемнадцатикаратная подвеска из белого золота с алмазами и опалом и двойная нить искусственно выращенного жемчуга — всего семьдесят семь жемчужин — с застежкой из желтого золота в четырнадцать карат, а также золотые женские часики в восемнадцать карат с четырнадцатью бриллиантами «маркиза» на браслете. Мистер Ротман вместе с драгоценностями жены держал в сейфе кое-что свое — кольцо из желтого золота в четырнадцать карат с рубином в семь карат, пару запонок из белого золота в восемнадцать карат с нефритом и пару простых золотых запонок, которые Алекс оставил себе. Он также придержал золотые сережки, которые нашел в шкафу, — те самые, с алмазными розочками. В целом он получил от Генри девять тысяч, обещанных за кольцо, и сверх того восемь тысяч четыреста баксов за остальное. Это был очень хороший кусок. Конечно, не тот, что встречается раз в жизни, даже не самый лучший из тех, что ему попадались, но за несколько часов работы это вам не кот начхал.

Он отвернулся, когда Китти попыталась поцеловать его в губы.

Потом она встала и пошла в кухню. Он услышал, как она открывает холодильник. Надел трусы и пошел к ней. Она стояла у окна и пила пиво из бутылки. Просто смотрела в окно и пила пиво. Не оборачиваясь, спросила:

— Тебе еще чего-нибудь хочется?

— Да, — ответил он. — Я хочу получить назад мои две тысячи.

— Получишь, не беспокойся, — сказала она.

— Я хочу получить их через неделю.

— Хорошо, — согласилась она.

— В пятницу.

— Хорошо.