Королевский казначей

– Они не так просты, как вы утверждаете. Мне известен Кодекс не хуже, чем вам, сударь. Позвольте мне заметить, что Кодекс пытается дать одинаковые возможности противникам, которые не равны по силе и опыту. Вы являетесь величайшим рыцарем всего христианского мира и должны признать, что мы не равны по опыту ведения поединков. Значит, это должно приниматься во внимание во время выбора оружия.

– Оружие выбирает оскорбленный противник, а им являюсь я.

– Напротив, это именно вы спровоцировали ссору между нами.

Бургундец нетерпеливо махнул рукой:

– Я не желаю с вами спорить. Я не адвокат и сражаюсь с помощью чести и стали, а не с помощью хитрых слов и рассуждений. Вы меня оскорбили, и это может подтвердить тот парень. Значит, оружие выбирать мне!

Д'Арлей понимал, что его жизнь зависит от выбора оружия.

– Оскорбление не всегда заключается в высказанных словах. Вы можете спровоцировать ссору враждебным взглядом или другим скрытым действием. Вы, Жак де Лалэн, смертельно меня оскорбили. С того момента, как я вошел в эту комнату, вы обливали меня презрением. Вы просто пыжились от гордости. Вы говорили то, что оскорбительно для любого француза!

– Но вы все равно оскорбили меня.

– Мы друг с другом не согласны, и что вы предлагаете? Подать жалобу в суд чести?

Бургундец фыркнул:

– Если понадобится, мы так и сделаем!

– Тогда нам придется вспомнить слова, которые вы сегодня говорили, – напомнил ему д'Арлей. – Вы в открытую насмехались над смелостью и умением французских рыцарей. Что решит суд чести по поводу ваших оскорблений?

Бургундец быстро взглянул на д’Арлея, и тому стало ясно, что наглости де Лалэна поубавилось.

– Я просто рассуждал в целом.

– Тем хуже. Вы посмели сомневаться в храбрости всех рыцарей. Вам стоит подумать о том, что будет, если мы не разрешим наш спор прямо сейчас.

Жак де Лалэн завертелся в кресле, как капризный мальчишка, которому не удается настоять на своем. Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил:

– Какое оружие вы выбираете? Д'Арлей быстро ответил:

– Мою саблю. Бургундец громко захохотал:

– Саблю или меч? Вам известно, что я лучше всех в мире владею мечом?

– Я выбираю мою собственную саблю, – твердо повторил д’Арлей. – Вы будете сражаться саблей, имеющей тот же вес, длину и форму, что и моя.

Де Лалэн немного помрачнел.

– Дайте мне посмотреть, – потребовал он.

Д'Арлей достал саблю и положил ее на стол. Де Лалэн поднялся и взял в руки саблю. Кончиком пальца он коснулся острия сабли, а потом махнул ею в воздухе.

– Интересное оружие. Где вы его достали?

– Такой тип сабель обычно используется на Востоке. Мне привезли эту саблю из Испании.

– Я никогда прежде не видел ничего подобного, – заворчал де Лалэн, – она похожа на женское оружие, но конец у нее острый.

– С этой саблей сражаются без всяких доспехов.

– Ха, еще какие-то дополнительные условия! Мне следовало этого ожидать. Ясно, что хороший или просто удачный удар может пронзить человеческое тело. – Он с подозрением взглянул на д’Арлея. – Вы задумали нечто хитрое, и мне это совсем не нравится!

– Вы все равно можете выиграть. Вы же сами заявили, что прекрасно владеете любым видом оружия.

– Я прежде никогда не держал подобной сабли в руках. Бургундец вновь резко взмахнул саблей в воздухе, чтобы проверить баланс оружия. Потом он взглянул на эфес, там мелкой вязью было что-то написано по-арабски. Де Лалэну стало бы не по себе, если бы он мог прочитать эти слова: «Подарена Алассиром аль-Асмидом. Пусть отсохнет и сгниет рука врага моего друга, коснувшегося этой благородной стали».

– Кажется, вы умеете владеть этим новым оружием, – сказал он.

Д’Арлей уверенно кивнул:

– Да, вы правы. Я пользуюсь только им.

– А вот я не стану использовать в сражении это оружие! – Бургундец швырнул саблю на стол. – Я не сражаюсь на саблях!

– Тогда нам придется обратиться в суд чести, – заявил д'Арлей.

Де Лалэн заворчал:

– Говорю вам в последний раз: давайте выбирать оружие по жребию. Мы бросим монетку в воздух, а там будет видно.

Д'Арлей начал колебаться – он ни на секунду не забывал: если не настоит на своем, его ждет верная смерть.

– Только на саблях мы сможем сражаться на более или менее равных условиях, – заявил д'Арлей.

Бургундца было невозможно переубедить. Он упрямо повторял:

– Пусть все решит монетка.

Прежан Кеннеди поворачивал голову от одного к другому и от волнения шумно дышал. Он шепнул на ухо д'Арлею:

– Если вы поддадитесь этому мяснику, клянусь святым Эндрю, вы подпишете свой смертный приговор.

Д'Арлей в свою очередь шепнул ему:

– Если я буду продолжать спорить, он меня объявит трусом. Мне не стоило затевать с ним ссору, а теперь придется отвечать за это.

В комнате воцарилась тишина. А'Арлей нарушил ее первым:

– Клянусь Богом, пусть будет по-вашему, бросайте монетку!

Де Лалэн достал из кошелька золотую монету и поднял ее вверх.

– Это старинная английская монета, д'Арлей, моя сторона—с головой короля, то есть решка. Вы можете выбрать сторону с крестом и трилистником. Согласны?

– Согласен.