Королевский казначей

– Сир д’Арлей – человек высоких идеалов, и он очень щедр. Но его поступки нелогичны. Когда судно тонет, необходимо выкинуть груз за борт, если даже он очень ценный. Д'Арлею известно, что судно стоит на пороге гибели, но он предпочтет утонуть со всеми матросами и не расстанется с идеалами. Может, для него это все хорошо, но как насчет остальной команды? – Кер сделал паузу и улыбнулся. – Мне очень нравится Робин, и вы не должны думать, что я говорю о нем во гневе. Мадемуазель, его можно понять, потому что вы ему нравитесь и он не желает вам неприятностей.

Валери поклонилась Керу:

– Благодарю вас, господин Кер. Вы были ко мне очень добры.

Когда на третий день после этой беседы Кер не получил весточки от Валери, он отправился к жене фактора. Она была болтливой женщиной и могла превратить в драму любое сообщение. Ей это удавалось с помощью интонации, жестов и ужимок. Кроме того, с помощью разных преувеличений, намеков и недомолвок она умела из одного-единственного факта состряпать целую историю.

– Я не могу понять эту девушку, – призналась женщина. – Ее ничего не интересует. Я пыталась с ней поговорить – она меня не слушает. Я стараюсь приготовить для нее вкусное блюдо – она его не ест. Я специально для нее пекла свежий хлеб. Всем женщинам известно, что он помогает сохранить красоту. Я ей готовила суп из чечевицы по рецепту моей матушки. А мои лепешки! Они замешаны на сметане и испечены на сале. Но она не стала есть и лепешки. Нет, сударь, она откусывает кусочек, а потом говорит, что у нее нет аппетита. Она ест меньше моей кошки. Та ест все, что я ей даю, а потом отправляется на кухню и ворует рыбьи головы, а потом выходит во двор и поедает завернутую в капустные листья пищу старого Бенедикта, который караулит заднюю калитку.

– Чем она обычно занимается? – спросил Кер.

– Мне трудно ответить на это, мой господин. Она сидит и смотрит в окно, а если ее кто-то о чем-то спрашивает – я это делала тысячу раз, – она не отвечает, продолжает молчать. Она часто молится и проявляет какой-то интерес к жизни, только когда рассказывает о мистериях, о мулах. Она смеялась, когда говорила о том, как однажды веревка, которая поднимала актера над сценой, лопнула и он шлепнулся прямо на толстую задницу. Господин Кер, она рассказала об этом сегодня утром. Она даже повела моих детей во двор на травку и играла там с ними. Она показывала им подражание.

– Подражание?

– Да. Она изображает людей, которых видит в лавке. Например, Эдуарда, это небольшого росточка старый холостяк, торгует шелками с Запада. Когда он считает, то кладет палец в рот. Она изображает даму Трикс, подметальщицу и пьяницу Филберта, который работает в конюшне. Господин Кер, она немного повеселела только сегодня. Да и то… все равно грустит.

Отец Франсуа был еще менее оптимистичен.

– Господин Кер, она часами молится, – сказал он. – Я пытался ей помочь, но она отказывается от моей помощи. Я ее спросил: «Дочь моя, какой же грех ты совершила, что не можешь рассказать о нем святому отцу?» Она ответила, что молится о будущем, а не о прошлом. Я пытался что-нибудь у нее узнать, господин, но она не спешит поделиться со мной своими мыслями.

Кер задумался. «Эта девушка неболтлива и не станет бегать к соседям или к священнику, чтобы с ними о чем-то поговорить. Это хороший признак».

Отцу Франсуа казалось, что он что-то не так сделал.

– Господин Кер, я больше ничего не мог предпринять. Я не могу находиться рядом и смотреть, как это бедное дитя в одиночку сражается с собственными бедами…

– Святой отец, мне кажется, что вы ничем не сможете ей помочь.

Днем Кер навестил Валери. Она стояла у окна оружейной комнаты. Девушка была полностью погружена в собственные мысли, она находилась в том настроении, которое так волновало жену фактора. Лучи солнца проникали сквозь окна и заставляли ее волосы переливаться. От этих лучей ярко сверкала полированная поверхность доспехов, рядом с которыми стояла девушка. Кер подумал: «Если бы художник изобразил ее на полотне, люди могли бы подумать, что это портрет Орлеанской Девы».

Девушка повернулась на звук его шагов. Она полностью пришла в себя и двинулась навстречу Керу. Кер сразу понял, что она приняла решение, и знал, каким оно будет.

– Я сделаю так, как вы хотите, господин Кер. Он внимательно посмотрел на Валери.

– Дитя мое, ты уверена в своем решении? Покинули ли тебя все страхи и неуверенность?

Она утвердительно кивнула:

– Да, мой господин.

– Ты желаешь принести эту жертву? Она тихо ответила:

– Теперь мне стало ясно, что это не только моя обязанность, но и моя привилегия. Да, я желаю это сделать. Иногда мне даже становится приятно от этой мысли. Теперь, когда я уверена, меня поражает, почему я не понимала этого с самого начала. Я была очень глупа! И наверное, медленно соображала. Мне понадобилось три дня, чтобы прийти к решению.