Королевский крест

— Обычные заклинания здесь не сыграют, — отрешенно пробормотал Сен-Жермен. — Слишком много факторов необходимо учесть. Нужен не разовый выигрыш, а совокупность факторов, которые приведут к достижению результата. Нужен инструмент, позволяющий управлять Судьбой.

— Я слышал о таком! — Барон придвинулся еще ближе, глаза лихорадочно заблестели. — Аркан Желаний!

— Какой еще аркан?.. Оставьте, я не знаю его формулы…

— А какую формулу вы знаете?

— Формулу? Нет, не формулу… просто мысль… — Граф не сводил глаз с пылающего на груди вампира рубина. — Хватит ли нам силы Алого Безумия?

— На что? Что вы придумали?! — Нетерпеливый барон потряс Сен-Жермена за плечи. — Расскажите!

— Рассказать? — Граф очнулся. Во всяком случае, исчез невидящий, устремленный внутрь взгляд. — Рассказать? — Сен-Жермен весело улыбнулся. — Барон, вы играете в карты?

* * *

Москва, … километр МКАД,

6 ноября, суббота, 13.29

Харций не смог бы внятно объяснить, что именно побудило его примчаться на пересечение МКАД и Варшавского шоссе. Порыв стал следствием паники, это была одна из тех идиотских мыслей, что приходят в голову после первой волны ужаса, когда ты уже не можешь больше бояться, но еще не способен принимать здравые решения. Страх, заглушающий разум, приутих, хочется действовать, хочется куда-то бежать, что-то делать, как-то исправлять ситуацию, и мысль, дающая возможность поработать ногам, кажется удачной и своевременной. А вдруг Копыто окажется в Южном Форте? А вдруг он согласится вернуть (продать, обменять — неважно!) «Повелитель Вероятностей»? Вдруг? Мысли дикарей витиеваты, словно арабская вязь, и столь же загадочны, смена настроения может произойти молниеносно, и за то время, пока конец будет мчаться в Бутово, уйбуй способен и взять назад слово, и смыться из дикарского логова в неизвестном направлении. Нет, уж лучше подобраться к Копыто поближе, на расстояние прыжка — в некоторые моменты Харций ощущал себя вышедшим на охоту тигром, — сделать предложение (от которого невозможно отказаться) и, если все пойдет в нужном ключе, тут же явиться перед ошарашенным уйбуем собственной персоной.

Мысль была признана удачной, и конец помчался в Южный Форт, продумывая по дороге тактику предстоящих переговоров.

— Копыто! — грозным голосом громыхнул Харций, поглядывая на себя в повернутое зеркало заднего вида. — Где артефакт, что я тебе подарил?.. Нет, не так. Копыто! — На сей раз обращение прозвучало не столь агрессивно, но очень внушительно. — Ты похитил у меня артефакт!

Увлеченный конец яростно сверкнул глазами, восхитился увиденным в отражении бескомпромиссным героем, повторил ужимку еще пару раз, наслаждаясь собственным актерским мастерством, и… чуть не вписался в задний бампер «Жигулей». Голубенький «Жук» Харция, украшенный пятью десятками разномастных бабочек, завилял по полосам, родив увертюру на клаксонах в стиле трэш, и вернулся — без повреждений! — к нормальному движению в спокойном правом ряду.

— Уроды!

Что подумали о конце подрезанные водители, осталось неизвестным.

— Копыто! Я тебя спрашиваю…

Сосредоточившись на репетиции, Харций отвлекся от неприятностей и даже несколько раз улыбнулся своему отражению в зеркале — в те моменты, когда он изображал Копыто. А ведь всего лишь пару часов назад конец всерьез подумывал о бегстве из Тайного Города. Еще бы! Маркиз Барабао вернулся, и несчастный Харций не сомневался, что виной тому — подаренный Копыто артефакт, сделанный еще в одна тысяча девятьсот десятом году.

«Но кто мог подумать, что мерзавец маркиз скроется в примитивном „Повелителе“?!»

Тогда, в начале двадцатого века, во время своего первого пришествия, Барабао наделал много шума. Семья концов объявила огромную премию за ликвидацию злокозненного духа, но убедительных доказательств гибели маркиза никто так и не предоставил. Тем не менее Барабао исчез, а поскольку затаиться он мог лишь в игровом артефакте, было принято беспрецедентное решение: уничтожить все магические устройства, произведенные до одна тысяча девятьсот двадцать первого года. Но, как учит история, подобные приказы никогда не исполнялись на сто процентов.

«Кто мог подумать?»