Королевский крест

— На твоем месте я поступила бы так же.

Барон усмехнулся и вышел. Немного задетый Чернышев недовольно смотрел в сторону.

— Не обижайся на отца, — вздохнула девушка. — Он сильно нервничает.

Роберто почувствовал, что на душе становится теплее. Милая, все понимающая Клаудия. Умная. Любимая. В минуты, когда барон становился совсем невыносим, Чернышев вспоминал его прелестную дочь и успокаивался. Воистину, ради того, чтобы находиться рядом с Клаудией, стоило терпеть выходки Александра.

— У нас неприятности?

— В том-то и дело, что непонятно, — вздохнула Клаудия. — Нам нанесли чрезвычайно странный визит. — Помолчала. — Отец несколько растерян.

— Следует ли понимать так, что я окружен, а ты парламентер?

Сухие листья шуршали очень осторожно, негромко, но уверенно. Барон не боялся услышать плохой ответ, это чувствовалось в его взгляде, читалось в уверенных жестах, в твердости тихого голоса. Не боялся, но, разумеется, не хотел.

— Я пришел один, — спокойно ответил Захар.

Поверил? Вряд ли. Лидеры Саббат еще не скоро привыкнут к мысли, что можно верить словам вождей Камарилла. И наоборот.

— Как ты меня выследил?

— Через Илью. Молодые масаны неосторожны.

— Ты следишь за братьями? — В голосе барона послышалась презрительная нотка.

— А ты не следишь? — осведомился Захар.

— Потому что я считаю это нужным, — парировал Бруджа. — Я! А не Темный Двор.

— Почему ты отказываешь мне в способности принимать самостоятельные решения?

Александр ответил не сразу, выдержал паузу:

— Потому что ты навский раб.

— Мы хотим жить нормально. Мы хотим жить, не опасаясь за свое будущее. А это возможно только в Тайном Городе. Мы хотим жить, а не воевать. И мы — не рабы.

И столько уверенности прозвучало в словах Треми, что истинный кардинал запнулся.

«Я ему верю?»

Повисла тишина. Масаны сидели в креслах и молча смотрели в разные стороны. Бруджа поглаживал Алое Безумие. Захар не шевелился. О чем думали два вождя, разъединенных смертельной, многовековой враждой? О прошлом? О настоящем? О будущем?

— Я знаю, что многие молодые масаны разделяют идеи Саббат.

— В некотором возрасте ваши лозунги кажутся любопытными.

— Боишься не удержать семью под контролем?

— Устал убивать братьев из-за лозунгов.

— Но в Саббат не хочешь.

— Мы должны жить нормально. — Захар усмехнулся. — Только не говори, что ты об этом не задумывался.

Как ответить? Честно? Александр понял, что должен — нет, обязан! — ответить честно. Время ошибок затянулось, слишком затянулось и наполнило души невыносимой усталостью. И пусть перед бароном сидел один из Треми, о ком говорили, что с тех пор, как масаны дали Спящему слово пить кровь, они не сдержали ни одного обещания, Бруджа чувствовал — знал! — что сейчас Захару можно верить. От крови устают все, даже вампиры.

— Я задумывался. И иногда ловлю себя на мысли, что тогда, давным-давно, совершил страшную ошибку.

В глазах истинного кардинала мелькнула такая тоска, что Треми вздрогнул. Сжал кулаки. Покачал головой:

— А мне иногда кажется, что страшную ошибку совершил мой отец.

Несколько мгновений барон пристально смотрел на епископа и, только убедившись, что Захар произнес фразу искренне, кивнул и глухо произнес:

— Ты пришел один. Значит, у тебя есть что сказать. Говори.

* * *

Игорный дом «Два Короля».

Москва, улица Большая Каретная,

6 ноября, суббота, 20.00

Никита просидел над картами больше часа. Припоминал каждый ход, сделанный во время игры, каждую вышедшую карту. Восстановил в памяти рассказанные Анной правила «Королевского Креста», выпил четыре чашки кофе, выкурил полпачки сигарет и наконец понял, что имел в виду Барабао.

Понял.

Разумеется, игрок уровня Крылова давным-давно должен был разглядеть надвигающуюся угрозу, почувствовать опасность и постараться ее избежать. Но сначала хладнокровному анализу мешало все нарастающее нервное напряжение. Страх, который испытывал Никита, открывая очередную карту, не позволял сосредоточиться на игре должным образом. А затем наступила эйфория вседозволенности. Убедившись, что способен манипулировать Колодой, Крылов успокоился, и даже внезапное везение соперника не ввергло его в панику: оставалось всего пять карт, и Никита не сомневался, что откроет их в течение следующего хода. Главное, найти пять человек, имеющих влияние на его Судьбу. Люди-то нашлись, но углубленное изучение расклада показало, что не все так просто, как казалось на первый взгляд. Не совсем правильная тактика, использованная Крыловым, — ничего удивительного, учитывая, что Никита впервые собирал «Королевский Крест», — а также грамотные действия соперника привели к тому, что теперь требовалось не просто открыть красное — нужна была карта определенного достоинства, нужен был валет червей. Первым следовало открыть последнего красного валета, оставшегося в игре. Только эта карта — никакая другая! — могла связать выложенные Никитой масти и позволить продолжить игру. А самое страшное заключалось в том, что любую другую карту Крылов будет вынужден сбросить, передав тем самым ход противнику.