Королевский наместник (СИ)

Аиша мгновенно перенесла удары дальше, расстреливая вяло копошащихся ящеров. Будто мухи в киселе они гребли к нам, но принцесса, словно заправская домохозяйка с кухонной поварёшкой, своей магией пару раз черпнула и всё. Кучки серебра, сапожки, пара щитов, тесаки, короче говоря, от ящеров остался только лут. Что сразу вызвало нездоровый ажиотаж у охраны.

Одно дело раз в год видеть выпадение с монстров предмета и никогда — монет. А здесь такое богатство сразу.

— Разговорчики! — мгновенно вскипел, поворачиваясь Нир Грегорн и Аише, — прошу простить ваше высочество, виновные будут найдены и наказаны.

Я незаметно отрицательно качнул головой. Аиша сказала, что никого наказывать не надо, но все разговоры следует начинать после битвы. Ящеры, тем временем перегруппировались и попытались атаковать снова.

Повторно, вторично, вдругорядь, изнова: бессмысленное бросание рептилоидов на «магический пулемёт» Аиши через «ряды с проволкой» от Верлиты продолжалось часа два.

Я так и представлял себе: изматывает краснокожий, измором берет. Но одно — читать как французы и немцы себя калечат бессмысленно у «Горы смерти», толпясь на проволочных заграждениях, не в силах тридцать метров в гору влезть или смотреть на экране как напомаженный, запирсингованный Ксеркс, в комиксе «Триста спартанцев», кусая губки, смотрит побивание своей гвардии вышеупомянутыми суровыми мужчинами совместно с другими эллинскими комбатантами. Ксеркс, между прочим, там не со спартанцами даже сражался — с временем. Не пройдешь Фермопилы — будешь не на битву смотреть издалека, а на то как твои чуваки друг друга жрут из-за недостатка еды.

Видать у краснокожего рептилоида похожие проблемы. Сзади верная смерть, а здесь шанс у кучки людей вырвать перевал, когда те устанут. Верлита — уже выдохлась.

Я посмотрел на неё, лицо какое-то серенькое и потное. Надо ей дать отдыха.

— Верлита всё, полчаса отдыхает, — объявил я.

— Но я могу еще, — пролепетала она, борясь с желанием лечь прямо на месте и тупо смотреть вверх, не моргая.

— Парню своему так скажешь, — непреклонно отмел я все возражения, — когда восемнадцать стукнет. Лежать — отдыхать. Это приказ.

Краснорожий Муэрто стал подгонять своих стрелков, понукающе шипя и зигуя четырехпалой лапкой вверх. По моим оценкам, где-то под тысячу милишников мы уже уработали, ящеров еще оставалось очень много: тысячи две с половиной пехоты, под тысячу лукарей. Хотя называть их так с примитивными плоскими луками и стрелами из костяных наконечников — как если бы окрестить чувака с затинной пищалью испанским аркебузиром. Еще было пару сотен непонятных рептилоидов с оттенком ближе к красному, вроде личной гвардии главаря.

Первый отряд лучников вскарабкались к нам, пошипел, разогревая себя, потом ринулся к нам, но не доходя до зоны контроля, где они, как думали, их встретит заклинание силы земли — вздели луки и… попадали от волны воды, фаербола, ледяного болта. Парочка успела выпустить стрелы, что тупо воткнулись в щиты. Так себе луки, вроде индейских в реале, чисто на ближний бой, а вступать в такой против магов на узкой полоске земли шириной метра два-три самоубийственно. Они и кастуют быстро, и заклинание само по себе мощнее в разы: все стрелы испепеляет, сбивает, отклоняет.

Так повторялось еще раза три, когда я заметил, что фактор усталости начинает играть не в нашу пользу. Нир и невзрачный мужичок с щитами сменились уже как полчаса, отдыхали, а новые воины оказались не столь хороши. Выдохлись быстрее, реакция была хуже. Вместе с лукарями краснорожий начал запускать своих метателей копей, и вторая пара быстро словила ранения в конечности. На них сабатоны, но то ли дрянные, то ли копья настолько удачно вошли. Я их мгновенно подлечил, увы, пока не бойцы. Строй разомкнулся, выпуская новых двоих щитовиков, но ящеры, почувствовав слабость, — удвоили усилия.

Щиты королевской охраны были похожи на франкские, треугольной формы. Продвинутый вариант каплевидных, с тремя креплениями из кожи по центру. Всаднику так легче, высвободив кисть, отпуская третий ремень, держать поводья. Размерами они меньше, более маневренны, но когда боец устает, когда щит клонит под тяжестью засевших стрел, меньшая область защиты дает о себе знать. Начинаются пропуски стрел и копий.

Новые бойцы тоже долго не продержались. Один вообще стрелу словил челюстью. Всё потому, что он был облачен в открытый потхелм. Королевская охрана, должна быть унифицирована по идее оружейно, но Нир и его товарищ были в топфхелме — закрытом шлеме, конусовидном, узкими щелями для глаз, а эти носили доспехи попроще. Нет, он не умрет: от стрел и в реальном средневековье не умирали сразу, если только сердце не пробивала или в мозг. Бойцы умирали от потери крови, болевого шока, заражения. В музее Готланда можно полюбоваться на череп бедолаги из которого торчат три наконечника. Но умер он не от этого. Его добили попозже, раскроив череп.