Королевский понт

Анри снова уловил эту особенную интонацию в голосе женщины, что появляется, когда женщина говорит с мужчиной, который… Лора точно так же говорила с ним. У всех других главную роль играли всегда слова, их было очень много, слов, они были яркие, красивые, пафосные, и за ними терялись эта будоражащая душу вибрация голоса, этот безмолвный монолог глаз – и Рита, и Лора за кажущейся небрежностью формулировок умудрялись прятать гораздо более глубокие и сильные порывы.

Рита сделала маленький глоток вина и поставила бокал на сложенную углом белую хлопковую салфетку.

– Платить я буду сам… – напомнил юноша, дабы разбавить романтическое настроение, которое формировалось в течение вечера само собою, исподволь, понемногу – запах магнолий, нежное бормотание мелодии в ночном такси, мягкий золотой свет ламп над столиком…

– Как скажешь, – с обыкновенной своей простотой согласилась Рита, – только всё же объясни, отчего ты считаешь, что если я тебя угощу, меня сразу станет можно подозревать в наличии гадких намерений на твой счет?

– Гадкие намерения тут не при чём, – возразил юноша, – просто в демократическом обществе, где восстановлено всеобщее равноправие, женщина не должна содержать мужчину. У всех должны быть одинаковые возможности, и, следовательно, ко всем должны предъявляться одинаковые требования. Мужчина должен быть способным обеспечить себе ужин без посторонней помощи.

– Так ведь ты – можешь. Только я хочу тебя угостить. Это признак гадких намерений?

– Не знаю… – потерялся Анри.

– «Гадкие» намерения у меня есть, конечно, но я не собираюсь ни воплощать их, ни, тем более, платить за твой ужин. Ты заказал почти на две сотни атлантиков. У меня нет таких денег…

Анри-Арчи покраснел.

– Как это понимать? Вы сами привели меня сюда, капитан Шустова.

– Я могу привести тебя куда угодно. Независимый мужчина в первую очередь должен думать своей головой… – Рита отхлебнула ещё вина и заливисто расхохоталась.

– Я должен буду оплатить весь счёт? – удивленно пробормотал молодой депутат.

– Да, – невозмутимо подтвердила Рита, накалывая на вилку сочную тушеную мидию, – сегодня ты меня угощаешь.

Анри-Арчи было досадно, Рита ловко сыграла на его убеждениях, но он не мог не признать, что её абсолютно не геройская наглая выходка очаровала его. Он находил в Рите всё больше сходств с Лорой, и это не могло не будоражить чувств. Лора была самым сильным любовным впечатлением его жизни, и теперь она как будто вернулась…

– Поменяемся ролями. Вернемся во времена патриархата, – Рита отправила в рот ещё одну мидию.

– Вы думаете, патриархат – это было очень плохо? – осторожно спросил Анри.

Рита мотнула головой.

– Плохо или хорошо – это не важно. Тогда просто не могло быть иначе. Степень развития цивилизации требовала патриархата, как наиболее удобного уклада для выживания общества в целом. Орудия труда, оружие, медицина – всё было очень примитивное, и бремя продолжения рода не позволяло женщинам осознать свою истинную силу.

– Вы рады, что сейчас всё иначе?

– Рада или не рада, какая разница. Общество развивается, прогресс не остановить.

– А то, что мужчина в современном обществе угнетен, по-вашему, правильно? – Анри-Арчи оседлал своего любимого конька и даже, предчувствуя жаркую дискуссию, отставил в сторону тарелку.

– Большинство процессов в истории – цикличны. В древние времена был патриархат, мужчины унижали женщин, не позволяли им действовать самостоятельно, тормозили их личностный и профессиональный рост, воспринимали их исключительно как техническое средство продолжения жизни… Теперь настали другие времена, но я не считаю, что мужчин так уж сильно угнетают в современном обществе. Тебе ли не знать, что вам предоставлены все возможности для того, чтобы добиваться успеха. Сам посуди: стал бы ты депутатом, если бы на самом деле мужчин угнетали, или у тебя бы даже мысли такой не возникло?.. Возвращаясь к цикличности исторических процессов: мне кажется, что нынешнее положение дел, как, впрочем, и минувший патриархат, есть лишь промежуточные стадии развития общества – мы постепенно движемся к принятию идеи всеобщего равенства – возможно, пройдут века, прежде чем этот путь будет нами пройден – но по-другому никак – человек по своей природе инертен и эгоистичен, а потому все основополагающие коллективные идеи он должен омыть кровью не одного поколения себе подобных и в генах передать своим потомкам. Мы прошли через жестокости средневекового патриархата, и это записано в нашем ДНК, мы пройдем матриархат, мы убедимся, что ни то, ни другое не хорошо для гармоничного и счастливого существования общества и личности в нём – в генах наших потомков будем записаны все мы, с нашими страданиями, порожденными несправедливостями и злоупотреблениями, с нашими обидами на весь мир за то, что мы родились не того пола и не в тот исторический период – наши потомки будет мудрее нас и они придут к выводу, что общество должно быть другим… Научившись на наших ошибках, они придут к истинному равноправию…

– И это говорите вы, представительница класса угнетателей?

Рита рассмеялась.