Королевский путь

— Дети мои, у дяди Марии, герцога д’Омаля, свадьба должна быть действительно великолепной, не так ли? Он будет расстроен, если дофин не порадует его танцами.

Глаза дофина расширились от ужаса.

— Папа! Нет! — завопил он. — Я не хочу танцевать на свадьбе!

— Ты не хочешь танцевать на такой замечательной свадьбе?! Мария, а ты?

— А я хочу, — сказала Мария. — Я так люблю танцевать!

Она протянула руку и отыскала ладошку дофина.

— Я научу тебя танцевать, Франциск. Можно?

Взрослые переглянулись, и король произнес на столь быстром французском, что Мария даже сначала не поняла его:

— Это самый чудный, самый очаровательный ребенок, какого я когда-либо видел.

* * *

Дети остались одни. Мария объясняла дофину, что не нужно бояться танцев. Танцевать — это легко. Танцевать — это так замечательно!

— И король желает этого, — говорила Мария. — Он — лучший король на свете. Ты должен порадовать его.

И дофин согласился.

Елизавета, сидя на диванной подушке, наблюдала за ними. Дверь тихо приоткрылась, но Мария не услышала, увлеченная танцем. Сначала она заметила вскочившую на ноги Елизавету. Улыбка исчезла с лица девочки. Казалось, ее охватил страх. Теперь и дофин заметил то, что увидела Елизавета, и застыл как неустойчивая статуя.

В дверях стояла женщина с бледным плоским лицом и невыразительными глазами. Она сразу не понравилась Марии. Вместе с женщиной в комнате появилось какое-то неприятное ощущение. Она была одета непритязательно. Мария решила, что она знатная дама, но низшего сословия. Мария была вспыльчива и не сдержала гнева против незваной гостьи.

Как королева в детской, избалованная добродушностью леди Флеминг, дарящая любовь почти каждому, с кем имела дело в этой стране, окрыленная впечатлением произведенным на короля, она быстро произнесла:

— Прошу не прерывать нас, пока мы занимаемся.

Женщина не двигалась и вдруг неприятно рассмеялась. Французские дети ринулись к ней и рухнули на колени. Она многозначительно смотрела поверх их голов на королеву Шотландии.

— Что вы будете делать, мадемуазель? — спросила женщина. — Вы собираетесь выставить меня из детской?

— Мадам, — произнесла Мария, стараясь казаться выше рядом с ней, — с вами говорит королева Шотландии!

— Мадемуазель, — последовал ответ, — а с вами говорит королева Франции!

— Н… нет! — протестующе вскричала Мария.

Но стоящие на коленях дети заставили ее осознать ту непростительную ошибку, которую она допустила. Она была в ужасе. За такое поведение она будет отправлена обратно в Шотландию. Мария была виновна не только в нарушении правил приличия — она оскорбила королеву Франции!

— Мадам, — начала она говорить, — я покорнейше прошу…

И вновь прозвучал неприятный смех, но, едва заслышав его, Мария упала на колени перед королевой Франции, сначала побледнев от ужаса, а затем покрывшись краской стыда.

— Мы все совершаем ошибки, — произнесла Екатерина Медичи^[16], — даже королева такой великой страны, как Шотландия. Ты можешь подняться. Позволь мне взглянуть на тебя.

Как только Мария повиновалась, она осознала, что есть две королевы. Одна, очаровательная и любимая, приходила с королем, целовала детей и обращалась к ним, как если бы была их матерью. И была еще одна, которая пришла, напугала детей и, тем не менее, была их настоящей матерью — истинной королевой Франции.

ГЛАВА II

Жизнь, полная удовольствий, была у Марии в эти первые месяцы. Правда, время от времени, в детскую могла тихо зайти королева Франции, рассмеяться внезапным громким смехом и сделать несколько замечаний, приводивших детей в замешательство. Маленькие Франциск и Елизавета, которые держались обычно воспитанно, старались приблизиться к Марии, как бы прося защиты. Но Мария держалась беспечно, стремясь не замечать этих визитов.

Частенько заходили в детскую король Генрих II и мадам Диана: поиграть с детьми, приласкать их и дать им почувствовать себя спокойно. Марии не нужно было много времени, чтобы уяснить: королева Екатерина была королевой на словах, а Диана — королевой во всем остальном.

Мария заметила, когда Екатерина и Диана были вместе в детской, Екатерина выглядела во всем согласной с Дианой. Будучи юной, неистовой в любви и ненависти, Мария не могла удержаться, чтобы не бросить торжествующий взгляд на плоское невыразительное лицо королевы.

Она трусиха! — думалось Марии. — Она не годится для того, чтобы быть королевой.

Четыре подруги Марии теперь присоединились к кругу ее фаворитов, но дофин стал первой заботой. Все, кто видел Марию и дофина вместе, — кроме королевы Екатерины — заявляли, что никогда не видели такой очаровательной пары. А Елизавета стала одной из любимейших подруг Марии, разделяя с ней королевскую опочивальню и следуя за ней во всем.