Королевский путь

Она бросилась вверх по лестнице и рванула дверь на себя. Она была права: дверь оказалась закрытой. Бесси поняла, что ее просто надули. Николя решил подшутить над нею. Она огляделась. Она не должна пугаться, это просто шутка. Слуги частенько подшучивали друг над другом. Ну что же, она должна сделать то, о чем ее попросили. Она возьмет бутылку вина, а потом, если дверь будет все еще закрыта, постучит в нее и попросит помощи.

Она отправилась в тот угол, где стояли бутыли вина, взяла одну из них, повернулась и увидела, что дверь открыта. Она с облегчением рассмеялась.

— Очень глупо, господин Николя, — сказала она. — И не думайте, что испугали меня.

Но когда человек, стоявший в дверях, закрыл ее вновь, но уже изнутри, и развернулся к ней, Бесси увидела, что это был не Николя, а граф. У нее оборвалось сердце, когда высокая фигура направилась к ней.

Он расхохотался так, что она выронила бутыль.

— Ваша… ваша светлость… — заикаясь, пробормотала она.

Она почувствовала сильные руки на своем теле.

— Я… я не понимаю вас… ваша светлость…

— Тебе не обмануть меня, Бесси, — сказал он. — Ты все отлично понимаешь, так же как и тогда, в комнате белошвеек…

— Нет, ваша светлость, я…

— Нет?! — заорал он. — Ну тогда я объясню тебе…

Он поднял ее на руки, как будто она была не тяжелее самой малюсенькой фляги с вином, и положил на диван…

* * *

Королева поплатилась за свое долготерпение.

Ее с мужем пригласили в дом одного из самых состоятельных бюргеров города. Дарнлей более не скрывал своего пристрастия к вину, и, что самое ужасное, он был пьяницей, который не знал удержу.

Он больше не скрывал своего истинного лица. Марии пришлось признаться самой себе, что он тщеславен, развратен и, просто-напросто, подлый человек. Он ругался с теми, кто не решался ответить ему; он шатался по улицам, приставая к женщинам, и подначивал дружков вести себя так же. Он хвастался, что королева настолько без ума от него, что ни в чем не может ему отказать.

Наблюдая за ним, Мария стала ощущать, что ее чувства к нему, пройдя через унижения, охладевают.

Она упрашивала его этим вечером пить поменьше. Он заорал, что не ее дело решать, сколько он должен пить. Она напомнила Дарнлею, что он приходится ей законным мужем. Он сказал с ухмылкой, что знает, как усмирить ее, если она не проявит к нему должного почтения.

Это оказалось последней каплей.

Попрощавшись с хозяйкой, она со слезами ярости на глазах, покинула дом.

Дарнлей напился до беспамятства и был доставлен друзьями в Холирудский дворец.

Она была в своей комнате, когда явился один из его друзей и сказал, что короля доставили во дворец и уложили в кровать.

Она сдержанно кивнула в ответ.

Слез больше не было, не было и разбитого сердца, потому что она сделала странное открытие: ей нет больше дела до Дарнлея.

Она не понимала себя. Безумная страсть, которой она была охвачена, сменилась на полное равнодушие. Чувство исчезло так же неожиданно, как и появилось. Она не понимала, как получилось, что она влюбилась в развратника. Она видела его теперь совершенно другим. Некогда прекрасные голубые глаза казались тупыми, нежный рот некрасивым. У нее возникло подозрение, что на самом деле она нуждалась не в любви Дарнлея, а в любовнике. Это было началом познания себя.

Она страшно опечалилась. Она мечтала о совершенном союзе и теперь горько разочаровалась. Мальчишеская наивность Дарнлея оказалась миражом, он являл собою сплошной порок. Как же он теперь повеселится над такой легкой добычей, попавшейся на его юношеское очарование.

Но было еще кое-что, заставившее ее принять решение: Мария ждала ребенка.

Возможно, беременность охладила ее к его объятиям; возможно, ослабевшая страсть позволила увидеть его настоящее лицо. Все это уже не имеет никакого значения. Она сделала свой выбор.

Она отправила пажа за Давидом Риччо с запиской, в которой сказала, что им нужно встретиться немедленно. И хотя была уже полночь, он явился незамедлительно. В Холирудском замке рано не ложились спать.

— Давид, — сказала она. — У меня есть секрет, который я хочу открыть только вам и больше никому. Я ненавижу Дарнлея.

— Мадам?!

— Это правда. Я внезапно поняла это. Я не любила его на самом деле. О браке было много болтовни, но ничего не вышло. Я думаю, что мне просто захотелось иметь любовника, а тут появился Дарнлей… Он казался самым подходящим. Сейчас я с неприязнью думаю о нем. Ах, Давид, вы, должно быть, думаете, что я была влюблена в него до безумия, да?

— Мадам, его поведение сегодня просто неприлично.

— Он ведет себя неприлично каждый день. Сейчас он такой, какой есть на самом деле… Надменный выскочка, пьяница и развратник. Посмотрим правде в глаза, Давид Как он вел себя с вами? Не говорите ничего. Я вам все скажу. Он был несносен, хотя, только появившись здесь и узнав о вашем влиянии на меня, держался более доброжелательно. Ведь это правда, не так ли, Давид?

— Да, Мадам.

— Вы согласны со мной, что этот брак — самая моя большая ошибка?

— Здесь есть и моя вина, Мадам. Я не могу забыть, как подталкивал вас к этому браку.