Королевский сорняк

– Ты сама будешь им не рада…

– Возможно. Но я буду рада, что между нами нет лжи. Это важнее.

– Ты меня еще любишь, Тоня?

– …Да.

– Тогда ты меня точно разлюбишь… Я плохой.

Тоня повернулась. У него был совершенно убитый вид.

Любовь, жалость, нежность вытопили из ее сердца последние обиды, и Тоня, со всей страстью самопожертвования, принялась горячо заверять Кирилла, что любит, что все простит, что все останется в прошлом, лишь бы разрушить эту стену загадок и отчуждения, лишь бы верить ему…

– Хорошо, – тяжко вздохнул Кирилл. Он встал, накинул халат, сел в кресло напротив кровати. – Слушай.

…В Туле Кирилл, как следовало из его повествования, торговал подержанными иномарками, часть из которых имела весьма туманное происхождение. Иными словами, краденые. Затем появилась возможность делать то же самое в Москве, но с бОльшим размахом, и он перебрался в столицу. Понятно, что рассказать Тоне о таком бизнесе он не мог. И посему, узнав случайно, что в Москве имеется фирма, возглавляемая его полным тезкой, Кирилл преподнес эту легенду Тоне. Оттого-то он однажды и перепутал Солянку с Полянкой, оттого-то он не хотел встречаться с Тоней у входа в «свою» фирму… Каталог, как и бланки, он раздобыл, чтобы у Тони не оставалось сомнений.

Разумеется, сам Кирилл машины не угонял. Ему их продавали по сходной цене, а лишних вопросов в таких делах не задают. Случалось, что машины пригоняли по ночам, и Кирилл был вынужден их ставить в специальный арендованный гараж… Откуда и странные знаки по ночам. Ну, а пистолет, понятно, на всякий случай. Разные люди в этом бизнесе попадаются…

Затем у Кирилла действительно случились неприятности. На их фирму наехали с проверкой. Надежд почти не оставалось. Он запил…

– Ты действительно запил, Кирюша? – тихо спросила Тоня. – Мне показалось, что…

– Ты права. Я последние дня три только делал вид. Боялся твоих расспросов, Тоня. Прости.

Они встретились глазами, и каждый замер в невыразимом и невыраженном желании броситься другому в объятия. С трудом выдираясь из пут оплавляющей нежности, Тоня заставила себя вспомнить: она еще не все узнала, еще не все поняла.

– И что теперь с твоей фирмой?

– Удалось выкрутиться. За взятки, конечно… Но больше у меня нечистых машин не будет.

– Хорошо, – кивнула она просто. – Тогда фотографии. Объясни.

– Что тебе объяснить? У меня были до тебя женщины. – Его голос вдруг сделался обиженным и суховатым. – Я же не спрашиваю, кто у тебя был до меня!

– Да, но… Там на фотографиях была и я… Ты сделал фотомонтаж! Зачем?!

– Ты отказалась проделать это в реальности. Это была моя эротическая фантазия… Ты же знаешь, Антония, – я люблю секс и всякие выдумки…

Тоня задумалась. Кирилл, видимо, воспринимал иначе их физическую близость… Для нее секс был следствием и продолжением любви. А для него – мужчины так устроены, Тоня знала, – для него это были два отдельных понятия, которые лишь иногда совмещались.

– Я думал тебе однажды их показать, – добавил Кирилл. – Твои монтажи, разумеется, – смущенно уточнил он, – а не остальных… Надеялся, вдруг они тебя возбудят…

Он неожиданно порозовел, как школьник, и заерзал в кресле. Тоня не смогла сдержать ласковую усмешку. Его возбуждение, его желание докатилось до нее волной цунами и едва не унесло с собой. Но она твердо решила: сначала все услышать до конца.

Еще оставалась важная часть в их разговоре. Какие-то мелочи она уже забыла и даже жалела, что список «непонятностей» не с ней. Но то были действительно мелочи, зато ее последний вопрос был отнюдь не пустяком.

– Зачем ты мне мстил, Кирилл? Зачем ты меня пугал?

– Мстил?!

– Ну, я не знаю, как ты это называешь. Наказывал. Давал понять, что я в твоих руках. Не знаю, как ни называй, но это некрасиво!

– Ты ничего не поняла, Тоня… Все не так! Это ты оказалась неблагодарной! Ты мне часто говорила, что очень ценишь все, что я для тебя сделал, – но это пустые слова! Ты ни в чем не захотела мне уступить! Ты только пользовалась мною, вот и все! Все вы, женщины, такие…

Он горько усмехнулся. Тоня смотрела на него во все глаза: это она – неблагодарная??? Когда она молилась на него, когда она дышала им, когда… Она отказалась, верно, от его некоторых эротических затей, но нельзя же превращать ее благодарность в рабство! Это неправильно, это неблагородно…

Но она не знала, как объяснить это Кириллу. А он меж тем продолжал:

– Я был с тобой так нежен, так внимателен, – ведь правда, ты не можешь с этим спорить? Я целиком был твой и для тебя! А ты мне отказала в такой малости… Эх, Тоня, ты даже не знаешь, как ты меня обидела! Я думал, ты другая, не такая, как все…

Это был какой-то совершенно неожиданный, незнакомый Тоне ход мысли и чувств, и сейчас она честно пыталась вникнуть в эмоциональную логику Кирилла.

– Я не пугал тебя, – продолжал он грустно. – И не наказывал. Я только хотел показать тебе, как ведут себя грубые люди, которые с тобой не считаются. И чтобы вспомнила, как я был ласков и терпелив. Хотел, чтобы ты сравнила. И оценила!

– Но ведь я могла разбиться на машине, Кирилл!