Королевский сорняк

И вдруг приходит этот тип. Отзывает меня после спектакля в сторонку и говорит, что готов нанять меня за хорошие бабки. И цель – соблазнить одну девушку. А дальше следовать его инструкциям. Обещал, если я с ролью хорошо справлюсь, устроить в театр в Москве… Поехал я с ним, посмотрел на тебя издалека. Признаться, я бы сам никогда возле тебя не притормозил. Но он, он сказал, что я ничего не понимаю. Что в тебе есть потенциал и я должен его «вытащить».

Он ничего не объяснял – зачем ему это, к чему все это ведет. Просто дал задание и хорошо его оплатил. Ну, я и взялся.

– То есть, когда ты подошел ко мне и сказал, что…

– Да, – жестко перебил ее Кирилл. – Я сказал тебе то, что мне велели. Погоди, не обижайся, дослушай до конца! Пойми только одно, Тоня: раз я стал тебе об этом рассказывать, – значит, у меня есть очень серьезные причины. Иначе, подумай сама, – зачем бы я стал?!!!

– И какие же это причины? – сухо осведомилась Тоня.

– Слушай меня, ладно?! Ты все поймешь…

Тоня согласно кивнула. Она уже умерла, ей уже было все равно. Труп можно резать на кусочки – труп ничего не чувствует.

– Поначалу я развлекался. Не жизнь, а малина: роскошная квартира, машина, оплаченные суточные – столь щедро, что у меня еще оставалось… И все это только для того, чтобы я соблазнил тебя! Я знаю, ты меня осуждаешь. Ну и пусть, только дослушай! Так вот, поначалу я просто выполнял задание, играл роль, которую мне заказали. Он велел тебя учить, и я учил. Уроки актерского мастерства, мне ли не знать их! Как-то нечаянно вышло, что я смог тебе дать именно то, чего хотел от меня этот странный человек… Это оказалось в пределах моей компетенции, что называется.

– То есть, когда ты говорил, что я нравлюсь тебе такой, как есть…

– Врал. Вернее, играл роль. Ты наивна, Тоня… Хотя теперь, когда ты так сильно изменилась, теперь ты сможешь понять простую вещь: женщина должна хотеть нравиться мужчине. И тогда у нее есть все шансы привлечь его. Та, которая – то ли в дремучей гордости, то ли в комплексах – сидит и ждет, что кто-то придет разглядеть ее достоинства, – та сильно ошибается! Я усвоил еще в театре: актерам, как и женщинам, нужно очень хотеть понравиться и режиссеру, и публике. Это база, основа, к которой только потом прикладываются талант и мастерство, – как к женщине красота и обаяние.

– Можешь не повторяться. Я эту премудрость давно усвоила, ты был хорошим учителем, Кирилл… Собственно, зачем ты мне все это рассказываешь? Тебя мучит совесть? Тебе нужно исповедаться? Знаешь, я бы предпочла без этого обойтись!

– Прошу тебя, Тонечка, слушай… Мне очень трудно говорить… Я не ожидал особых результатов, но с тобой действительно произошла метаморфоза, и однажды ты стала такой женщиной, от которой начали отпадать все мужики. И я в тебя по-настоящему влюбился… Верь мне, Тоня, прошу тебя!

Он горячо схватил ее ледяные ладони.

– Я верю, не беспокойся, – кивнула Тоня. – Продолжай.

– …Он руководил всем. Он решал, когда нам съезжаться, как обставить первый вечер… Даже свечи… Тоня, прости меня… Я должен тебе рассказать правду, всю правду!!!

Кирилл дрожал – вполне заметно на глаз. И Тоня, не имевшая ни малейшего представления об особой психофизике людей, называемых актерами, – нервной и легковозбудимой, – почувствовала что-то близкое к брезгливости.

– Продолжай, пожалуйста, – произнесла она отстраненно.

Кирилл мгновенно учуял, что именно стоит за ее тоном: чувствительная природа актера, умеющего быстро и легко поставить себя на место другой личности, подсказала ему, что ощущает сейчас Тоня. И он не сомневался: это конец всему. Тоня не понимала его и не могла бы никогда понять.

Но Кирилл знал одно: он ДОЛЖЕН ей рассказать обо всем.

– …И разного рода несуразицы в моей «легенде», – продолжал он обреченно, – это либо его проколы, либо его намеренная игра… Я так и не знаю до сих пор… Мне кажется, что он хотел, чтобы ты начала подозревать меня. Почему ты молчишь?

– А я должна что-то говорить?

– Нет. Это у меня нервное. Ты должна просто слушать. Я знаю, что в конце ты просто уйдешь… И больше никогда не захочешь меня видеть. Но подожди до конца.

– Я жду, – прошептала Тоня.

Голоса у нее не было – у трупа не бывает голоса.

– Я каждый день получал инструкции. Но мне было все труднее играть… Потому что я к тебе привязался… Я стал любить тебя, Тоня.

– И продолжал игру… – добавила она. – А наши видеозаписи, когда я ходила голой перед камерой, когда мы занимались любовью под ее глазком?

– Да. Это был его заказ, – мужественно признал Кирилл. – Я отдавал ему записи. Как-то я спросил его, зачем ему это нужно. Он ответил, что он вуайерист. Что любит подглядывать.

– То есть все твои разговоры об интимности наших отношений, о том, что это только для нас с тобой, – отчего я уже заливалась краской, – ты показывал другому человеку? Мужчине?

– Да. Пожилому мужчине, если тебя это может утешить.

– Не может.

– Пусть так. Это сейчас неважно. Слушай меня.

– Слушаю, Кирилл.

– Я стал любить тебя… Вот что важно. Ты знаешь, до тебя я никого не любил.