Королевский Совет

Воля Джербила связала меня, его любовь была валютой, оплатившей сделку, которую он заключил с богами ― основой его воли. Я почти мог видеть его, как он последний, оставшийся в живых, стоит там внизу с инеем на коже и слепыми глазами и, держа в руках Ледяного Защитника, клянётся богам: этого нельзя допустить!

Как часто я уже думал о том же, в последний раз, когда Наталия погибла на острие Искоренителя Душ.

Но Джербил нашёл способ, и теперь мне предстояло заплатить вместо него. В другой жизни я бы встал перед Лиандрой на колени и отдал ей своё сердце. В другой жизни Лиандра также была бы королевой моего сердца, но в этой ― моё сердце уже давно было заложено.

Я вздохнул и встал. Как мне объяснить всё то, что я чувствовал, но знал лишь отчасти, сам с трудом верил, а ещё меньше понимал? Я лишь знал, что Лиандра страдает и Серафина тоже. Может Лиандра и отдалась мне, чтобы получить мои услуги, но это не меняло того факта, что она всегда была честной. Она держала своё слово. Но я не мог, потому что уже отдал его другому.

Я долго сомневался в том, что любовь Лиандры была искренней, но теперь знал лучше. Она ничем не отличалась от меня. То, что у неё осталось после клятвы, она отдала мне…

И что такого было в любви, что чем сильнее она была, тем больше причиняла боли? Лиандра страдала и плакала, Серафина тоже, а внутри меня плотина лопалась по швам, готовая в любой момент прорваться.

Нельзя было допустить, чтобы Лиандра и Серафина страдали. Для Лиандры у меня не было решения, но я его найду.

Для Серафины… Пришло время признать то, о чём она знала уже давно, а я отрицал.

Я стоял в саду, глядя на этого глупого карпа. Оторвав от него взгляд, я посмотрел на солнце. За ночью всегда следует день, таково было обещание и надежда Сольтара: после смерти начинается новая жизнь. Когда я выплачу свой долг ― долг Джербила ― возможно, тогда снова смогу найти Лиандру.

Но не в этой жизни.

Я поднялся в наши апартаменты, дверь Серафины была открыта, и она стояла посреди комнаты, озираясь по сторонам.

Когда я постучал в открытую дверь, она испуганно обернулась.

― О, хорошо! ― воскликнула она с облегчением. ― Я уже начала думать, что кто-то украл Искоренителя Душ…

Если она и плакала, то этого видно не было.

― Я здесь, чтобы поблагодарить тебя за яблочный табак, ― соврал я, подняв вверх небольшой мешочек. ― Зокора сказала, что ты купила…

― Пустяки, я всё равно была на рынке, ― отмахнулась она. ― Почему ты уже здесь? Я думала, что твоя служба продлиться до шестого колокола?

― Генерал-сержант Реллин считает, что я невнимателен, и отказалась продолжать тратить на меня своё время. Если завтра я буду вести себя также, она грозится обвинить меня в глупости.

― Наверное, ты сам виноват. ― Она подошла и окинула меня взглядом. ― Ты выглядишь странно.

― Ничего такого, ― быстро сказал я. Она кивнула и отвернулась, но я коснулся её плеча. Иногда не следует быть трусом. ― Нет, есть кое-что, ― тихо промолвил я. ― Я столкнулся с Сантером. Он назвал меня глупцом. Зокора тоже назвала меня так и сказала, что я слеп.

― Почему? ― в изумлении спросила она. ― Кстати, Хавальд, я должна тебе кое-что сказать…

― Выслушай меня до конца. Ты ведь любила Джербила, верно?

Она моргнула, тень легла на её улыбку, которая тут же померкла.

― Твоя тактичность поистине ошеломляет, Хавальд. Да, я любила его. Чего ты хочешь?

― Я не Джербил, ― сказал я.

― Я знаю, ― вздохнула она. ― Ты говорил мне об этом столько раз и доказал.

― Когда мы были у первосвященника, ты видела его во мне и обвинила в том, что я не выполняю своих обещаний.

― Да. ― Она убрала волосы с лица и посмотрела мимо меня на дверь, которая всё ещё была открыта. Сделав один большой шаг, я оказался там и закрыл её громче, чем намеревался.

― А теперь ты любишь меня, потому что всё ещё любишь его. Но я не…

Больше я ничего не успел сказать. Искоренитель Душ вовремя предупредил меня, но я остался стоять на месте. Звук от её пощёчины, был громче, чем от хлопнувшей двери, и она развернула мою голову.

― Убирайся! ― крикнула она, указывая дрожащим пальцем на дверь. ― Уходи, пока я не забыла себя!

Я осторожно пошевелил челюстью, та всё ещё была на месте, и упрямо покачал головой.

― Я не хочу причинять тебе боль.

― Я рада, что ты это сказал, ― промолвила она. ― Потому что у тебя это отлично получается! Ты меня ещё и не слышишь. Я сказала тебе уйти!

― Я не хочу быть заменой мёртвому человеку. Мне нелегко видеть, что ты ещё любишь его, и я всегда уступаю в сравнении с ним. Ты смотришь на меня такими глазами, а имеешь в виду его. Если думаешь, что это не больно, тогда ты тоже ошибаешься!

Она моргнула.

― Тебе больно?