Королевский тюльпан. Дилогия

Сквозь щель между кривыми досками я видел приближающийся трактир. Видел, как задремавшая стража пробудилась и шагнула к возку, не понимая, что здесь нужно овощеводу. Я видел, что привстал даже «пьяница».

— Позовите капитана, — бодро сказал Терсан. — Подарок за тысячу монет.

— Откуда он у тебя? — спросил страж.

Лейтенант отвечал, что дважды объяснять не будет, скажет лишь хозяину.

Судя по шарканью, появился сам Ухо. Подошел к возку.

— Не тысяча, а тысяча пятьдесят, — пояснил Терсан. — Наш бывший маршал поссорился со стражей, уложил двоих, но сам наткнулся на клинок. Я выкупил тело и сразу направился к вам.

А мальчишка-то актер!

— Фонарь! — распорядился Ухо. — Э, я же говорил про голову, а он у тебя при голове. Лады, пятьдесят тебе возмещу… Э…

Я заранее подготовил пару шуток, но решил поберечь силы. Поэтому «ожил» безмолвно — спрыгнул с повозки с двумя клинками в руках.

«Пьяница», замыкающий страж, видимо самый опасный, получил для общего вразумления по горлу, причем левой рукой. Еще один подручный Уха, с фонарем, отделался длинным, но неглубоким порезом, надолго выводящим из строя.

Теперь мне была нужна левая рука. Ее я освободил, метнув клинок в стражника с левой стороны, — даже если выживет, теперь ему точно не до меня.

Свободной рукой я схватил за шиворот Ухо и провел большим клинком по щеке, после чего упер острие в горло, еле-еле сдерживая желание нажать сильнее.

— Моя голова без рук пока не обходится, — заметил я. — Попроси своих не дергаться.

Замечание было нелишним. Еще один, не задетый, подручный выхватил свинцовник, но Терсан вонзил ему в плечо клинок.

— Стойте, парни, — прохрипел Ухо. — Если он меня убьет, кто вам заплатит?

Парни окаменели. Терсан с интересом глядел на меня — что дальше?

— Если эта свинья сдохнет не заплатив, я расплачусь по ее долгам, — с усмешкой сказал я. — Отойдите на пять шагов, у меня разговор с капитаном.

Люди Уха, растерянно переговариваясь, отошли. Раненые поспешили в дом.

— Ухо, — с улыбкой заметил я, не отнимая нож от вспотевшей шеи, — теперь я предложу тебе то, что ты точно не ожидаешь.

— Что? — спросил он плаксивым тоном.

— Стать маршалом Братства, — беспечно сказал я.

 

 

АЛИНА

 

— Интересно, интересно, — усмехнулся Лош. — Я не спрашиваю, сколько жизней вам нужно, я спрашиваю — чьих?

— Во-первых, — сказала я со спокойной улыбкой, — жизни всех лепесточников. Не мешайте этому народу и дальше собирать почки и соцветия.

— Всех лепесточников или всех обитателей пустоши? — уточнил Лош.

Его усмешка стала плутоватой, как у пожилого ловеласа, которому неопытная продавщица предлагает увядшую розу в большом букете, но со мной такие штуки не проходят.

— Всех лепесточников, — повторила я.

— И даже усыновленных мальчишек-самозванцев? — поинтересовался блюститель Добродетели самым нейтральным тоном.

— Я же сказала — всех. Все семьи лепесточников, — отчеканила я.

Лош замер. Казалось, он сейчас взорвется диким криком, но он промолчал — взял себя в руки. Может, думал, что мне неведома судьба маленького принца. Может, просто не хотел упоминать его вслух.

Наконец он заговорил с прежним презрительным ехидством:

— Лепесточники — во-первых. Чьи жизни вам нужны еще?

— Маршала Ночного Братства — Лирэна.

— Маршала в отставке? — спросил Лош еще ехидней, сделав вид, будто правда вспоминал. — Да-да, есть такой дурачок. Как он на время оказался главным атаманом городских жуликов — загадка. Тут я ничего обещать не могу, его ищут свои и, скорее всего, зарежут до утра. Так что с этой жизнью — не ко мне. Еще?

— Я правильно поняла, что со стороны властей к нему претензий нет? — спросила я и, увидев презрительный кивок, продолжила: — Также вы должны помиловать Этьена.

Лош всплеснул руками и вздохнул, как будто ему заплатили фальшивыми деньгами за долгий труд:

— Помиловать злостного изменника? Мадам, я считал вас умнее. Весь вчерашний день «Листок свободы» и сотня правительственных глашатаев рассказывали Городу о том, что народ голодает и задыхается исключительно из-за его интриг. О том, как аристократ, пробравшийся в народную власть, сбросил овечью шкуру. Уже состоялся заочный суд, уже идет подготовка к казни, уже строят эшафот.

На секунду я похолодела. Неужели они вытащили Этьена с пустоши? Но ведь наши его бы не отдали.

— Клетка Позора еще пуста, — развеял мои опасения Лош, — но он уже скоро будет в моих руках. Этот распутник слишком верит в старых богов, чтобы самому прекратить свою жизнь, поэтому народ не лишится веселья. Давно, очень давно Город не знал такой измены. Мерзавца ждет не песок, не мгновенный Молот справедливости, о нет! Тот, кто мечтал вернуть Город к старым порядкам, достоин долгой старинной казни. Праздничной казни, когда для народа выставляют бочки вина. Сначала бич, потом — тупая секира и старый палач, способный повеселить публику! Афиши уже напечатаны, плотники трудятся над эшафотом. И вы требуете, чтобы я лишил Город такого удовольствия? Да и себя тоже?!