Королевский выбор

Он закончил и сел, слушая обрадованный гул — совету новости понравились, конечно же. Еще бы, ведь все получили отсрочку. Только Амистад де Моралес выглядел не слишком веселым. Он тоже послушал полминуты и прервал обсуждение хорошо поставленным голосом:

— Вы забываете, сеньоры, об одном: этот долг все же придется возвращать. Сейчас на Фасинадо все идет неплохо, однако где мы добудем требуемые суммы?

— Лорд Эверетт подождет еще, — сказал барон де Лопес-Эрнандо.

— Лорд Эверетт не станет ждать бесконечно, — сдержанно произнес Рамиро. Как и всегда, когда он говорил, перешептывания утихли. Рамиро редко повышал голос, и потому к нему прислушивались. — Он дал мне понять, что отсрочка — не решение проблемы.

— Что совет имеет сказать по этому поводу? — задал вопрос Альваро.

— Позвольте мне, ваше величество, — попросил де Моралес.

— Прошу вас, первый министр.

Амистад поднялся и тяжело оперся кулаками о столешницу.

— Это возвращает нас к тем вопросам, что мы никак не можем решить, сеньоры. Вопросам внешней торговли и флота.

Снова поднялся шум; Рамиро еле заметно поморщился и переглянулся с отцом. Судя по кислому виду Альваро, ему эти разговоры уже оскомину набили. Еще бы. Вопрос о строительстве торгового флота обсуждался на совете уже не первый год.

Фасинадо обладал неплохими ресурсами для того, чтобы обеспечивать себя. Здесь имелись полезные ископаемые, соляные копи, виноградники, в изобилии водилось зверье, и в море плескалась рыба… только вот этого недостаточно для процветания. Многие товары приходилось ввозить с материка, на острове просто не имелось ресурсов для их производства. Именно это истощало государственную казну. Именно это сделало долг лорду Эверетту превосходящим все мыслимые и немыслимые размеры. С этим нужно было как-то справиться, и прогрессивная часть королевского совета во главе с принцем Рамиро настаивала на том, что следует строить собственный торговый флот. Когда-то у Фасинадо было три десятка кораблей, на которых вывозились товары на материк, и это время по праву считается золотыми годами острова; но вот уже тридцать два года, как страшная буря разметала флот у итальянских берегов, уничтожив не только суда, но и товары. С тех пор в казне все не находилось денег, чтобы выстроить флот больше и лучше, и этот вопрос откладывался раз за разом. Рамиро считал, что дальше откладывать его нельзя. Флот нужен сейчас. Импорт иностранных товаров станет гораздо легче, экспорт собственных — тоже. Консерваторы настаивали на том, что торговый флот способен разрушить уникальность острова: на него могут хлынуть переселенцы, а чрезмерное процветание ведет к пристальному вниманию со стороны людей могущественных, которые могут захотеть забрать Фасинадо себе. И как тогда поступить, чем им ответить?

— Наши виноградники принесут в этом году тысячи литров вина. И я надеюсь на три урожая, — говорил между тем первый министр. — Это прекрасный экспортный товар. На материке наше вино высоко ценится; мы могли бы отправлять его в Англию, если уж у нас налажены связи с тамошними банкирами… Наверняка лорд Эверетт не откажется кого-то порекомендовать.

— Почему не во Францию? — насмешливо спросил один из советников.

— Бог с вами, Сезан, — поморщился Амистад, — вы видите, что там творится? Франции хватает собственного вина, а когда оно заканчивается, его с успехом заменяет кровь. Иногда мне кажется, что там не видят разницы и пьют одно вместо другого.

— Вы, как всегда, несправедливы. Могу ли сказать я, ваше величество?

Альваро махнул рукой, разрешая.

Советник поднялся. Его звали Франсуа Сезан — единственный член совета, который носил не испанское имя. Француз по матери, после ее смерти он принял имя ее семьи, чем весьма удивил и обидел местную аристократию. Однако для выдворения его из совета следовало найти более веский повод, а Сезан этот повод все никак не желал предоставлять. Он клялся в верности королевской семье и ни в чем порочащем никогда замечен не был, кроме своей чрезмерной любви ко второй родине — Франции.

Сезан был уже немолод, лет сорока пяти, и впечатление производил самое что ни на есть благоприятное: подтянутый, с благородно седеющими волосами, с осанкой военного и взглядом горного орла. И тем не менее Рамиро его не слишком любил. Например, за то, что уже некоторое время Сезан слишком уж наглядно демонстрировал свою любовь к Франции. Намеки превратились в открытые предложения; наверняка и сейчас без этого не обойдется.

Не обошлось.

— Есть одно быстрое решение проблем. Принятие консульского режима.

— Помилуйте, нам его никто не предлагает! — скривился Амистад, упорно не желавший садиться — так проще топить политического противника.

— Никто не запрещает и попросить его. — Сезан на министра не смотрел, обращаясь прямо к королю. — Стоит отправить посольство к первому консулу, и я уверен, что вопрос быстро решится.

— Вы хотите получить здесь революцию? И трехцветные розетки на шляпы? Мадам Гильотина не гостила на Фасинадо — вы желаете пригласить ее на бал?