Королевское чудовище

— Правдивые, — ответила она, — всегда. Всю жизнь мне снятся кошмары о том, что произошло на самом деле.

Он помолчал немного, потирая шею ладонью.

— Трудно проснуться, если кошмар — реальность, — сказал он наконец, и хоть ей по-прежнему и не удавалось прочитать его мысли, в голосе и в словах принца она увидела что-то, похожее на сочувствие. — Спокойной ночи, миледи, — добавил он через мгновение и, отвернувшись, стал спускаться к лагерю.

Охрана потихоньку вернулась на свои места вокруг нее. Файер снова подняла лицо к звездам и закрыла глаза.

Примерно через неделю путешествия вместе с Первым войском Файер привыкла к путевой рутине — если, конечно, можно назвать рутиной бесконечную череду тревожных происшествий.

«Осторожно! — подумала она однажды утром так, чтобы это было слышно ее стражам, пока те опрокидывали на землю воина, который бежал к ней, занеся меч для удара. — Там бежит еще один такой же с мечом. О, нет, — добавила она. — Еще я чувствую, как с запада приближается стая волков-чудовищ».

— Будьте добры, миледи, сообщите кому-нибудь из капитанов охотничьих отрядов, — выдохнули Мила, делая противнику подсечку, а потом крикнула паре-тройке стражей, чтобы пошли и дали в нос второму нападающему.

Файер тяжело переносила необходимость постоянно быть в чьем-то обществе. Даже в те ночи, когда сон приходил легко, она продолжала свои ночные прогулки с охраной, потому что это время можно было назвать хоть относительным одиночеством. Чаще всего она встречала по дороге командующего, и они тихо перебрасывались парой слов. С ним было удивительно легко разговаривать.

— Некоторых воинов вы нарочно пропускаете через свою мысленную защиту, миледи, — сказал он ей однажды ночью. — Я прав?

— Некоторые застают меня врасплох, — Файер сидела, прислонившись спиной к камню, и смотрела в небо.

— Допустим, — согласился принц. — Но если воин идет через весь лагерь с ладонью на рукоятке ножа и с широко раскрытым разумом, вы знаете, что он приближается, и чаще всего можете изменить его намерения, развернуть его, если захотите. Если на вас нападает мужчина, значит, вы ему позволили.

Камень, на котором сидела Файер, повторял линии ее тела; пожалуй, она могла бы заснуть прямо там. Закрыв глаза, она подумала, каким образом признаться ему, что он прав.

— Я многих мужчин разворачиваю вот так, как вы описали. А иногда и женщин. Мои охранники о них даже не знают. Это те, кто хочет только посмотрен, или потрогать, или сказать мне что-то, те, кто потерял голову, кто думает, что влюблен, чьи чувства безвредны, — она помолчала, колеблясь. — А с теми, кто ненавидит меня и хочет причинить боль — да, тут вы правы. Иногда я позволяю самым злобным напасть на меня. Нападение отправит их в темницы, а это единственное, за исключением смерти, что может защитить меня от них. Ваше войско чересчур велико, ваше высочество, — она перевела взгляд на него. — Со всеми сразу я не справлюсь. Приходится защищаться, как могу.

Бриган хмыкнул.

— Не могу не согласиться. Ваша стража отлично знает свое дело. Если вас не пугает риск.

— Полагаю, к этому времени мне следовало бы привыкнуть к ощущению опасности, — проговорила Файер. — Но иногда оно меня все же нервирует.

— Насколько я знаю, покидая крепость моей матери прошлой весной, вы встретили на дороге Мидогга и Маргду. Они показались вам опасными?

Файер вспомнила пугающий взгляд двух пар глаз.

— Смутно. Если спросите, не смогу сказать насколько, но да — от них веяло опасностью.

Он помолчал, а потом заговорил тихо:

— Будет война. И когда она закончится, не знаю, кто станет королем. Мидогг — суровый, жадный человек, тиран. Гентиан — даже хуже тирана, потому что он еще и глупец. Нэш — бесспорно лучший вариант из трех. Он способен на безрассудство, потому что импульсивен. Но он благороден, и движет им не эгоизм. Он желает мира, и иногда на него и вовсе снисходит мудрость… — он оборвал себя, а когда заговорил снова, голос его звучал безнадежно. — Будет война, миледи, и множество людей погибнет.

Файер не знала, что сказать. Она не ожидала, что разговор примет такой серьезный оборот, но не слишком удивилась. В их королевстве всем приходили в голову мрачные мысли, а уж этому человеку — чаще, чем остальным. Бриган, зевнув, взъерошил волосы, и ей вдруг подумалось, что он еще совсем юноша.

— Нужно постараться поспать, — сказал он. — Завтра я надеюсь довести нас до самого Серого озера.

— Здорово, — отозвалась Файер, — можно будет вымыться.

Бриган откинул голову и улыбнулся в небеса.

— Хорошо сказано, миледи. Пусть мир разваливается на части — по крайней мере, мы сможем вымыться.