Королевское чудовище

Иммикер бросил на него взгляд.

— Ему не больно, отец.

Ларчу сразу же стало легче, когда он узнал, что чудовище не мучается. Но тут кролик издал очень тихий, какой-то отчаянный писк, и в голове у Ларча все перепуталось. Он посмотрел на сына. Мальчик поднес к глазам дрожащего зверька кинжал, по которому стекала кровь, и улыбнулся отцу.

Где-то в глубине рассудка Ларча кольнуло подозрение. Он вдруг вспомнил, зачем искал Иммикера.

— У меня есть предположение, — медленно начал он, — о природе твоего Дара.

Иммикер спокойно и неторопливо посмотрел отцу в глаза:

— Вот как?

— Ты говорил, что чудовища своей красотой ослепляют разум.

Иммикер опустил нож и склонил голову, глядя на отца. На лице мальчика появилось какое-то необычное выражение. «Недоверие, — подумал Ларч, — а еще какая-то странная, удивленная улыбка. Будто он долго играл в игру и все время выигрывал, а тут вдруг проиграл».

— Иногда мне кажется, что ты и сам ослепляешь мой разум, — продолжал Ларч, — словами.

Иммикер улыбнулся шире, а потом рассмеялся, и этот смех наполнил Ларча таким счастьем, что он тоже начал смеяться. Он так любил своего малыша. Любовь вместе со смехом кипела у него в груди, и когда Иммикер двинулся к нему, Ларч раскрыл ему свои объятия. Иммикер вонзил кинжал отцу в живот, и Ларч камнем рухнул на пол.

Иммикер склонился над отцом.

— Ты был забавен, — произнес он. — Мне будет недоставать твоей преданности. Если бы только всеми было так легко управлять, как тобой. Если бы только все были так же глупы, отец.

Умирать было странно. Холодное, головокружительное чувство, словно полет сквозь расщелину монсийских гор. Но Ларч знал, что он не падает — умирая, он впервые за долгие годы четко осознавал, где он и что происходит. Последней его мыслью было, что это не глупость позволила его сыну с такой легкостью околдовать его своими речами. Не глупость, а любовь. Любовь не давала Ларчу понять суть Иммикерова Дара, потому что еще до рождения его, когда Иммикер был всего лишь обещанием во чреве Микры, Ларч уже был околдован.

Четверть часа спустя тело Ларча вместе с домом было охвачено пламенем, а Иммикер на спине своего пони пробирался через пещеры на север. Дорога была в радость. В последнее время окружение и соседи ему наскучили, и он потерял покой. Настало время двигаться дальше.

Он решил отметить новую эпоху в жизни новым именем взамен старого — дурацкого и витиеватого. Люди в этой стране произносили имя его отца на очень странный манер, и Иммикеру всегда нравилось его звучание.

Он стал называть себя Лек.

Прошел год.

Часть первая Чудовища

Глава первая

Файер не удивилась тому, что в лесу в нее стреляли. Удивительно было то, что стреляли по ошибке.

Стрела вонзилась ей прямо в руку и заставила отшатнуться, ударив о валун и выбив воздух из легких. Оказавшись на земле, Файер отбросила длинный лук и потянулась за спрятанным в сапоге ножом. Боль была чересчур сильной, чтобы не обращать на нее внимания, но Файер заставила разум сконцентрироваться вне ее, стать острым и холодным, словно огонек звезды в черном зимнем небе. Если стрелявший был хладнокровен и уверен в том, что делает, он будет от нее закрыт, но ей редко попадались такие. Чаще всего те, кто пытался ей навредить, были злы, самонадеянны или напуганы настолько, что ей удавалось найти брешь в крепости их разума и пробраться внутрь.

Разум стрелявшего человека она нащупала сразу же, он был широко раскрыт, просто маняще широко, и ей подумалось, что он, возможно, просто нанятый кем-то простак. Она привалилась к поверхности камня, даже сквозь боль решительно оберегая закрепленный на спине скрипичный футляр. За деревьями послышались его шаги, а потом — дыхание. Нельзя было терять время, ведь как только он увидит ее, он выстрелит снова. «Ты не хочешь меня убивать. Ты передумал».

Когда он обогнул дерево и заметил ее, его голубые глаза широко распахнулись от изумления и ужаса.

— О, нет, девчонка! — воскликнул он.

Файер с усилием осознала сказанное. Он не собирался в нее стрелять? Он что, не знает, кто она? Может, он хотел убить Арчера? Она заставила свой голос звучать спокойно.

— Кто был твоей целью?

— Не «кто», — отозвался он, — а «что», На вас плащ из коричневой кожи, коричневое платье. Великие скалы, девчонка! — раздраженно выговорил он, подходя ближе, и внимательно осмотрел стрелу в ее плече, пропитанный кровью плащ, рукав и платок на голове. — Можно подумать, что вы специально ждете, когда вас подстрелит охотник.