Королевское приглашение

— Габи? Тебе плохо? — испугался Жак.

У Габриеллы по щекам текли слезы.

— Я так счастлива за тебя! — глухо произнесла она. — Прости. Дело в том, что мы с Клиффом, наоборот, разорвали свою помолвку. До сих пор не могу опомниться.

— Сестренка! — Жак стиснул ее за плечи. — Это он виноват? Он тебя обидел? Только скажи, я ему…

— Нет-нет, это я сама. Он собирался держать меня взаперти. Ему не дано понять, что каждый день нашей жизни так или иначе связан с риском, и мы вынуждены с этим мириться — иначе придется влачить существование узников.

Жак кивнул:

— Понимаю. Но через пару дней ваша размолвка уже не будет казаться тебе такой трагичной.

Габи снова разрыдалась:

— Нет, все кончено! Он никогда не простит такого унижения!

Ночью Тедди почти не спала. Ее мысли перескакивали с одного на другое. Часов в шесть утра у нее начался неудержимый приступ кашля. Сердце тяжело стучало в самые ребра, каждый вдох причинял боль, пересохшая кожа горела.

С трудом выбравшись из постели, она поплелась в мраморно-розовую ванную и включила душ. Сейчас ей никак нельзя было болеть — предстояло слишком много важных дел. Жак сказал, что одних приглашений придется разослать не менее тысячи; эта астрономическая цифра повергла ее в благоговейный ужас.

Тедди пошарила в аптечном шкафчике и приняла две таблетки аспирина.

Завтракать ей не хотелось. Натянув джинсы и плотный джемпер, она направилась к западным воротам замка, от которых было совсем недалеко до берега. Часовой в синей форме отметил в журнале ее имя и время ухода. Тедди вспомнила, что ей полагается телохранитель, но решила, что в такой ранний час можно обойтись и без него. К тому же ей просто хотелось побыть одной.

На золотистый песок с шорохом набегали волны. Наверно, ночью прошел дождь: в воздухе висела влага, а на эспланаде поблескивали лужицы. В этот час здесь было безлюдно, если не считать нескольких заядлых рыболовов.

Тедди шагала вдоль кромки прибоя, не замечая, что у нее промокли кроссовки. Она до сих пор не могла представить себе, что же теперь ее ожидает. Наверно, ей, как принцессе Диане, не избежать постоянных выступлений и официальных встреч. Она будет жить в замке, где более сотни роскошных залов и бесчисленное множество челяди.

Готова ли она к такой жизни?

Но Жак говорил, что он в себе тоже не вполне уверен.

Ряды пестрых кабинок остались позади. Тедди приближалась к дикому пляжу. Метрах в тридцати она заметила двух мужчин, одетых в слаксы и легкие рубашки. Один, держа на согнутой руке кейс, положил на него блокнот и делал записи, а второй что-то быстро ему говорил, указывая на пустырь, примыкающий к пляжу.

Сначала Тедди, погруженная в свои мысли, не обратила на них внимания, но, поравнявшись с ними, к своему удивлению узнала в одном из них Никоса Скуроса. Она невольно отпрянула, однако Скурос даже не посмотрел в ее сторону.

Тедди почувствовала приступ жгучей ярости. К горлу подступила тошнота. Никки Скурос!

Мгновенно забыв все свои страхи, она, не раздумывая, повернула прямо к нему.

— Вы, я вижу, с утра на ногах, — тяжело дыша, бросила Тедди.

— Доброе утро, мисс Уорнер. — Скурос сверкнул своей неотразимой улыбкой.

Ветер с моря шевелил его густые серебристые волосы. Теперь Тедди узнала и второго из собеседников, стоявшего с блокнотом наготове: это был секретарь Скуроса, Ставрос Андреас. Поклонившись, он тактично отошел в сторону.

— Вы тоже поднялись с рассветом, — продолжал Скурос. — Кто же спит, когда за окном такое дивное утро? К полудню жара становится невыносимой.

Тедди не сдержала нахлынувшую ярость.

— Я знаю про вас все! — выкрикнула она. — И не только я — другие тоже знают!

— Мисс Уорнер, о чем идет речь?

— Вы… моего отца…

Лицо Скуроса расплылось у нее перед глазами.

Тедди едва удержалась на ногах. Почему она перед уходом не вызвала телохранителя?

Скурос по-прежнему улыбался:

— Расследование обстоятельств исчезновения вашего отца еще не окончено, но подразделения береговой охраны подтвердили версию о несчастном случае. Я понимаю, вам пришлось нелегко…

— Нелегко? — Тедди не поверила своим ушам. — Вы сказали «нелегко»? Мистер Скурос, мой отец погиб. На меня тоже готовилось покушение, только бомба досталась человеку, который работал со мной восемь лет. Полагаю, тут не обошлось без вашего участия.

— А я, в свою очередь, полагаю, что вы просто сломлены горем, милая Тедди Уорнер, — вкрадчиво произнес Скурос.

Он сделал шаг вперед и схватил ее за локоть, словно для того, чтобы не дать ей упасть. Она попыталась стряхнуть его руку, но из этого ничего не вышло.

— Отпустите!

— Мисс Уорнер, вы на грани истерики. Ничего удивительного: вас постигло большое горе.

— Не смейте! Пустите! — вырывалась Тедди.

Скурос продолжал с притворным участием:

— Будучи в состоянии стресса, вы бросаете мне в лицо необдуманные обвинения, граничащие с клеветой. Из уважения к вам я готов забыть эти слова; предлагаю и вам сделать то же самое. А теперь возвращайтесь в отель и вызовите врача — пусть назначит что-нибудь успокоительное. Могу порекомендовать опытного специалиста.