Королевское приглашение

Займы, которые предоставлял Никос Скурос, до поры до времени давали возможность поддерживать в стране финансовую стабильность, но с каждым месяцем положение ухудшалось. Князь Генрих надеялся на то, что предстоящая благотворительная акция позволит привлечь внимание общественности и будет воспринята мировым банковским капиталом как благоприятный признак экономической устойчивости княжества.

Сам Господь Бог послал ему Никки Скуроса!

Поднявшись из-за стола, князь Генрих расхаживал по кабинету, вдоль стены, увешанной собственными изображениями, а также фотографиями его отца в обществе Шарля де Голля, президентов Эйзенхауэра и Кеннеди, других государственных деятелей самого высокого ранга. Уже не в первый раз он подумывал о том, чтобы сделать Никки Скуроса своим зятем.

Это имело бы полный смысл.

Скурос входил в тройку богатейших людей планеты; в его руках была сосредоточена реальная власть. И, что не менее важно, Никки был из породы тех редких мужчин, которые могли бы укротить любую из двух принцесс.

Генрих нахмурился. Его старшая дочь, Габриелла, уже давно перестала жить интересами княжества. Скурос с легкостью вернул бы ее на землю. По мнению Генриха, разница в двадцать пять лет не могла считаться серьезным препятствием. Скурос стал бы носить ее на руках, она бы родила ему детей, постепенно превращаясь рядом с ним в сильную, энергичную женщину, личность государственного масштаба и вместе с тем — в заботливую мать семейства, какой ее желали видеть подданные.

Ее брак с Никки Скуросом означал бы решение всех финансовых проблем и восстановление пошатнувшегося международного престижа Коста-дель-Мар. В последние годы княжество утратило былую славу игорной столицы Европы; богатейшие туристы со всего света все реже наведывались в «Казино-де-Пале». Индустрия туризма сократилась на четверть, обнаруживая тревожную тенденцию к дальнейшему спаду.

Морщины на лбу князя Генриха сделались еще глубже. Деньги. Все сводится к одному. Но он любил свое княжество почти так же горячо, как родных детей.

Надо будет сделать все возможное, чтобы Габриелла проявила внимание к Никосу Скуросу.

На борту «Олимпии», стоявшей на якоре в столичной гавани Порт-Луи, находился банкир из Германии. Застыв на краешке стула и сложив руки на коленях, он наблюдал, как человек, сидящий за письменным столом, ставит размашистую подпись на официальных бумагах.

— Вот здесь. И еще раз, — приговаривал Скурос, переворачивая документ за документом. — Вы прекрасно поработали, Мюллер. — Он сверкнул своей знаменитой лукавой улыбкой. — Эти люди будут в восторге от нашей щедрой благотворительности. Лучшего и желать нельзя.

Мюллер сдержанно кивнул. Он сотрудничал с Никосом Скуросом вот уже тридцать лет. За это время босс дважды развелся, но так и остался бездетным. По сути дела, Скурос всего добился сам. Унаследовав от отца пару грузовых судов, он превратил скромный бизнес в мощную финансовую империю, перед которой померкла даже слава империи Аристотеля Онассиса. Затем его интерес распространился на банки, отели и земельные участки. Женщины были от него без ума, самые влиятельные люди не упускали случая похвалиться в обществе личным знакомством со Скуросом.

Сейчас Мюллер перешел к подробному изложению своих планов относительно их нового начинания. Скурос слушал с предельной сосредоточенностью. Им помешал очередной телефонный звонок.

— Да, Скурос слушает, — сказал в трубку судовладелец.

Звонили из лондонской фирмы «Сотби» по поводу большого полотна Ренуара, которое Скурос собирался приобрести на аукционе за девять с половиной миллионов долларов.

— На семьсот пятьдесят тысяч больше? Пожалуй, нет.

Мюллер волей-неволей слушал чужой разговор. Картина принадлежала известному американскому торговцу недвижимостью, владельцу гигантского отеля в Атлантик-Сити. Поговаривали, что он увяз в долгах.

— Доходы от игорного бизнеса пошли на спад в связи с экономической депрессией; это ни для кого не секрет. Сам Мак-Гарри потерпел целый ряд неудач. Банк сократил ему объем кредитов…

Рука Никоса выводила какие-то линии на листе бумаги.

— Ну, допустим. — Скурос собрался сделать последнее предложение, и в его голосе зазвучали жесткие нотки. — Японцев я не беру в расчет. Мак-Гарри играет в свои игры. Передайте ему, что я снижаю предложение до восьми миллионов и согласен ждать ровно сутки. — Он, улыбаясь, повесил трубку. — Нас ждет захватывающий уик-энд. Я обожаю американских актрис, а вы? Они трогательно предсказуемы. Надеюсь, мы с вами еще увидимся, Каспар?

Мюллер кивнул.

— Я собирался в круиз по Адриатике, — сообщил Скурос, вставая из-за стола и подходя к ряду иллюминаторов, за которыми открывалась маленькая живописная гавань, — но потом передумал. Принцессы задумали благотворительную акцию; я не смог им отказать. Коста-дель-Мар — райский уголок, вы согласны? Настоящий Старый Свет.

ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ДНЕЙ

К вечеру небо потемнело и сделалось густо-лиловым; у горизонта тянулась прозрачная вереница розоватых облаков.