Королевства Ночи

Когда спросили мое мнение, я со всем присущим мне дипломатическим искусством напустил столько туману, что можно было воспринять сказанное как похвалу и только при сильном желании, разобравшись во всей этой болтовне, можно было бы отыскать и скрытую критику.

— Вы с любовью относитесь к армии, — сказал я. — Смотрится как театральное представление.

Принц и генералы расцвели от удовольствия, а Вакрам воскликнул:

— Прекрасно сказано, господин Антеро! Прекрасно! Я не удержался и ехидно заметил:

— Господа генералы, судя по всему, не только прекрасные воины, но и прекрасные хореографы.

— Разумеется, — не понял моей иронии Эмерль. — Мы постоянно отрабатываем каждое движение, как и все действо целиком.

— Ваше сравнение с театром исключительно уместно, — добавил Трэйд. — И мне приятно, что представление моих солдат Доставляет высокое эстетическое наслаждение, как хороший спектакль.

Тут бы моя сестра Рали не выдержала бы и просто покатилась со смеху. Я же лишь кашлянул.

— Какое любопытное явление, — сказал я. — Воины как артисты. В некоторых армиях от случая к случаю применяют для проверки боеспособности… как бы так выразиться, чтобы вы не сочли меня совсем за дилетанта… а, вот как… Применяют маневры с более активным и менее условным противником. Каково на этот счет ваше мнение, господа?

Генералы нахмурились.

— Какой в этом толк? — спросил Эмерль. — У нас детально расписаны все существовавшие в истории стратегии. И на каждое действие есть известное противодействие.

— С такими знаниями и вышколенностью, — сказал Трэйд, — нам попросту незачем подвергать людей риску случайного ранения.

— К тому же хорошо известно, — добавил Эмерль, — что ранения плохо отражаются на моральном состоянии войска.

— Да, наверное, — сказал я. — Да… Теперь я понял.

Мои хозяева довольно улыбнулись, радуясь тому, что убедили меня. Я посмотрел на мага Вакрама и увидел, что тот скорее выглядит задумчивым, нежели довольным. И на мгновение мне показалось, что в этих странных, широко посаженных глазах промелькнуло отражение недюжинного интеллекта.

Несмотря на все мое разочарование, о тиренцах я думал все-таки хорошо. Я побывал почетным гостем на многих званых вечерах. Джанела пропускала их, будучи слишком занята архивами. А количество названных в нашу честь новорожденных несколько ставило под сомнение кислое высказывание короля о том, что его легкомысленные подданные скоро о нас забудут.

На этих вечерах мне встречались исключительно приятные люди — те, кто много знают, но мало болтают. Когда я выпивал достаточно вина, чтобы забыть о тревогах и расслабиться, то признавался, что более красивого народа я еще не встречал. Даже изящные жители Ирайи выглядели простаками по сравнению с этими людьми. Большинство тиренцев имели ясные глаза и здоровую светлую кожу, почти как у детей. Одевались они очень хорошо, со вкусом подбирая цветовую гамму, и надо заметить, что за все время пребывания в Тирении я не видел двух одинаковых нарядов. Ну а поскольку дни и ночи тут всегда стояли теплые, зачастую такой наряд состоял лишь из одной тоги, зато носимой с необыкновенным изяществом, да ювелирных украшений, подчеркивающих красоту лица и тела.

Мои спутники тоже приятно проводили время. Келе и Квотерволз рассказывали, что каждому члену нашего отряда поступали самые романтичные предложения, и их так засыпали деньгами и дарами, что уже невозможно было в случае отъезда захватить все с собой. Они уже жаловались, что слуги так их избаловали в роскошных квартирах, что еще немного — и руки и ноги откажутся им повиноваться, лишенные достаточной практики.

— Ущипните меня, господин Антеро, — сказала мне Келе. — С нами обращаются так, словно мы, а не они потомки старейшин. Каждое утро от меня выходит такой любовник, что я уже думаю, будто я избалованная куртизанка, а не капитан корабля.

Квотерволз со свойственным ему сарказмом добавил от себя:

— Теперь-то я понял, как вам жилось, мой господин, все эти годы. Совсем не так, как мне. Ведь я все время на службе, мне некогда заняться собой, подумать о том, о чем хочется, пойти, куда захочется, прилечь или отправиться куда глаза глядят. Но когда ты знаменит, как вы, мой господин, дело другое. Тебе пожимают руки и приглашают — кто на обед, кто в постель. Но мне-то сейчас эти почести за что? Все, конечно, прекрасно, и все вокруг добры, однако это уже так надоело, что я твержу как попугай: спасибо большое, но, видите ли, я занят.

Каждый торговец знает, что лучшие источники информации о привычках, обычаях и тайнах потенциального покупателя — работающие у него простые люди, с которыми он общается ежедневно. Хоть я еще и не знал, какой товар я могу предложить, но я понимал, что рано или поздно придет день, когда придется или заключить сделку, или умереть.

Поэтому я задал вопрос им обоим:

— Что вы думаете об этих людях?

— Поначалу я думала, что они какие-то салаги, мой господин, — сказала Келе. — Хорошенькие, миленькие и глупенькие, но не настолько миленькие и не настолько глупенькие, чтобы пропустить проплывающее бревно.

Я покачал головой, ничего не поняв.