Королевства, проигранные в карты

Я почему-то сразу понял, что он с самого начала не собирался пить эту дрянь, но, видимо Компот еще питал какие-то иллюзии. И теперь с цветом лица у него действительно были проблемы. Вероятно, старик не рассчитал свои силы, хватанув лишку этой гадости.

– Не копай могилу ближнему своему, – нравоучительно произнес Билли, подводя итог неудавшемуся эксперименту.

– А то можешь упасть туда сам, – вставил я.

– Устами младенца глаголет истина, – согласился толстяк.

– Одним словом, старость не радость, – подытожил я.

На Компота наш обмен афоризмами почему-то не произвел должного впечатления, казалось, он уже ничего не соображает, но последнее слово все же осталось за ним.

– Билли, я выполнил свою часть договора, нам надо торопиться, – прохрипел колдун. – «Зона стертых изм...». – Тут ноги его подкосились, и старик очень натурально рухнул на мостовую и потерял сознание, а может быть, даже помер.

Это было так романтично и так отдавало дешевой мелодрамой, что я его почти пожалел, но тут толстяк закончил фразу:

– «Зона стертых измерений» – это абзац нам всем.

– А как этот абзац выглядит? – спросил я. Меня действительно терзало любопытство, и это несмотря на то, что из-за обильной потери крови я уже вполне уверенно стоял одной ногой на краю могилы.

На этот раз мне повезло: Билли уже никуда не торопился и поэтому решил ответить на все мои вопросы.

– Это выглядит так, что наши энергетические оболочки стираются из данной реальности.

– Ну и что? – не совсем понял я.

– А то, – терпеливо, как маленькому ребенку, начал объяснять он, – что руки твои вынырнут где-нибудь в Энвере, ноги поедут в Проллу, а голова если и останется здесь, то вполне может переместиться в другое измерение, потому как эффект этот еще до конца не изучен и применяется в основном на таких добровольцах, как мы с тобой.

Все это звучало достаточно мрачно.

– Войну между кланами магов можно пресечь только такими решительными мерами, – продолжал Билли. – Старик, наверное, слишком давно не был в этом измерении и совсем позабыл местные нравы – нельзя швыряться магией в районе, где одна сторона улицы принадлежит одной группировке, а вторая – их заклятым врагам. Правительству понадобилось бы слишком много сил и энергии, чтобы подавить беспорядки, которые стихийно могли перекинуться на другие районы, и тогда уже все окрестности напоминали бы развороченный улей. Поэтому они просто используют полусырую технологию «Стертых измерений», не обременяя себя угрызениями совести по поводу невинных жертв.

– Насчет невинных жертв – это он очень подметил, – вмешался внутренний голос.

– Но мы же можем сдаться? – перебил его я.

– Можем, если за оставшиеся двадцать-тридцать секунд добежим до первого шамана, блокирующего этот район. Но, по моим прикидкам беспорядки охватили порядочную территорию, а мы, к сожалению, находимся почти в центре зоны. Так что бежать надо мили две или три, не меньше, а ты забываешь, что мы вообще не можем двигаться. Да к тому же вряд ли вообще правительство захочет обременять себя пленными. С ними всегда слишком много возни и абсолютно никакого толка.

– А почему? – хотел было спросить я, но время, отпущенное нам, уже истекло.

Раскаленное солнце прямо на глазах начало разваливаться на куски, брызгая во все стороны огненными стрелами пылающих протуберанцев, а небо, усеянное обломками звезд, стало неумолимо падать на наши несчастные головы, стремительно увеличиваясь в размерах. И за мгновение до того, как оно достигло земли, большая душная тень проглотила и меня, и вообще все, что еще оставалось в этом абсурдном мире.

Я даже не успел как следует испугаться, а затем...

Затем наступил самый настоящий конец света.

А те, кто остался в живых, стали завидовать мертвым.

Глава 6

В этот кровавый день, длившийся, казалось, целую вечность, для меня уже стало доброй традицией сначала терять сознание, а потом возвращаться к жизни лишь для того, чтобы мучиться, страдать – и снова мучиться, и снова страдать. А в перерывах между забегами этого марафона садомазохизма с непонятным упорством цепляться за жизнь со всей неукротимой энергией, на которую только способен молодой растущий организм, не отягощенный всей этой чередой пороков и вредных привычек, ставших вполне обычной приметой нашего сумасшедшего времени.

На этот раз, после того как я пришел в себя, первой моей мыслью было: «Лучше бы я сегодня не просыпался вовсе. Или вообще лучше бы меня убили маленьким. Или – чем так жить – лучше сразу сдохнуть. Или...»

Впрочем, остальные мысли были в таком же духе, и описание их заняло бы слишком много времени, которого у меня и так уже почти не осталось.