Королевство

– Две просьбы. Первая. Будь к ней добр. Вторая. Не выбрасывай зажженные сигареты, когда так близко к бензоколонкам паркуешься.

Он сглотнул и снова кивнул.

– Я ее подберу, – сказал он.

– Нет, – возразил я. – Ты пойдешь и сядешь рядом с Юлией, а когда вы уедете, я ее подниму. Ладно?

– Ладно, – сказал Алекс вслух. А взглядом поблагодарил.

Проезжая мимо, Юлия энергично мне помахала.

Я сел в машину и уехал. Медленно: погода мягкая и дорога стала более скользкой. Проехал муниципальный знак. В зеркало я смотреть не стал.

Часть VII

61

В середине января меня пригласили на собрание инвесторов «Высокогорного спа-отеля „Ус“», назначенное на первую неделю февраля. Краткая повестка дня, всего один пункт. Куда двинемся дальше?

Формулировка подразумевала любую возможность. Похоронить отель? Или продать тому, кто заинтересуется, а похоронить только компанию? Или продолжить работу над проектом, но по другому графику?

Собрание назначили на 19:00, но во двор Опгарда я прикатил в час. На ясном, голубом небе сияло металлически-белое солнце. По сравнению с моим прошлым визитом домой над горными вершинами оно возвышалось сильнее. Когда я вышел из машины, передо мной оказалась Шеннон, такая красивая, что больно было смотреть.

– Я на них кататься научилась, – рассмеялась она и, сияя от радости, подняла пару лыж.

Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не подойти к ней и не обнять. Всего четыре дня назад мы лежали в одной постели в Нотоддене, и мой язык до сих пор помнил ее вкус, а кожа – тепло.

– Она молодец! – засмеялся Карл, выходя из дома с моими лыжными ботинками. – Давайте к отелю прогуляемся.

Мы принесли из амбара лыжи, надели и пошли. Я четко увидел, что Карл, разумеется, преувеличивал: по большей части Шеннон удавалось удержаться на ногах, но пока она далеко не молодец.

– Думаю, все потому, что в детстве я серфингом занималась, – сказала она, очевидно довольная собой. – Учишься держать равновесие… – Она вскрикнула, когда лыжи разъехались и она неожиданно шлепнулась на свежий снег.

Мы с Карлом согнулись пополам от смеха, а после неудачной попытки придать лицу оскорбленное выражение Шеннон тоже засмеялась. Когда мы помогали ей встать, я почувствовал на своей спине руку Карла. А потом он слегка обнял меня за шею и посмотрел на меня сияющими голубыми глазами. Выглядел он лучше, чем на Рождество. Чуть похудел, двигался быстрее, говорил четче, белки глаз очистились.

– Ну? – спросил Карл, опираясь на лыжи. – Видишь?

Увидел я только те же самые выгоревшие черные руины, что и месяцем раньше.

– Не видишь? Здесь отель будет.

– Нет.

Карл рассмеялся:

– Подожди четырнадцать месяцев. Я поговорил со своими людьми: черт возьми, да, нам четырнадцати месяцев хватит. Через месяц перережем ленточку в честь начала стройки. И будет масштабнее, чем в первый раз. Приехать и перерезать ленточку согласилась Анна Фалла.

Я кивнул. Депутат стортинга, руководитель Комитета по промышленности. Нехило.

– А потом – большой деревенский праздник в Ортуне, как в старые времена.

– Как в старые времена не будет, Карл.

– Погоди, увидишь. Ради такого случая я попросил Рода снова группу собрать.

– Шутишь! – Я засмеялся. Род. Черт, да это покруче любого депутата стортинга будет.

Карл обернулся:

– Шеннон?

Она карабкалась на холм позади нас.

– Лыжи отдают, – с улыбкой сказала она, запыхавшись. – Интересное выражение. Назад они скользят, а вперед – нет.

– Покажешь дяде Рою, как научилась с горы спускаться? – Карл указал на склон с подветренной стороны. Свежий снег блестел, словно бриллиантовый ковер.

Шеннон скорчила гримасу:

– Я вас развлекать не планировала.

– Представь, что стоишь на серферской доске дома, – поддразнил он.

Она попыталась стукнуть его палкой, но чуть снова не потеряла равновесие. Карл громко рассмеялся.

– Покажешь ей, как надо на лыжах стоять? – спросил меня Карл.

– Нет, – ответил я, закрывая глаза. Их пощипывало, хоть на мне и были темные очки. – Не хочется портить.

– Он имеет в виду, что не хочет свежий снег портить, – услышал я слова Карла, обращенные к Шеннон. – Папу это с ума сводило. Мы оказываемся у идеального спуска с нетронутым, пушистым снегом, и папа просит Роя пойти первым, ведь на лыжах из нас лучше всего держится он, но Рой отказывается, говорит, там же так красиво. Не хочет снег лыжней портить.

– Понимаю, – сказала Шеннон.

– А папа – нет, – сказал Карл. – Он говорил, если не испортишь, то никуда не дойдешь.

Мы сняли лыжи, уселись на них и разделили на троих апельсин.

– Ты знал, что апельсиновое дерево родом с Барбадоса? – спросил Карл и прищурился, глядя на меня.

– Грейпфрутовое, – сказала Шеннон. – И это тоже очень сомнительно. Но… – Она взглянула на меня. – Именно то, что нам неизвестно, делает историю правдой.

Когда апельсин слопали, Шеннон сказала, что назад хочет пойти первой, чтобы мы ее не ждали.

Мы с Карлом сидели и смотрели, как она переберется через холм.

Карл тяжело вздохнул:

– Чертов пожар…

– Узнали еще что-то о том, как все случилось?