Королевство Адальир. Просветление (СИ)

Он шагнул вперёд, и тут же оказался среди высоких зарослей кустарника, все ветви которого покрывала густая сочная зелень, впереди среди цветущих трав в низине под сводами вековых деревьев сверкал молодой ручей. Разбрасывая золотых зайчиков, и поглаживая лазурных рыбок, он спешил на восток, напевая при этом задорно и весело. Брелову захотелось испить той чудесной водицы, и он направился вглубь зарослей, приближаясь к серебряному потоку. И чем ближе он подходил, тем сильнее звучало в глубине сердца тревожное волнение, словно в ручье скрывалось что-то…

Вдруг среди ветвей на той стороне ручья промелькнула чёрная тень, и вспыхнули два лимонных огня. Брелов ощутил дикий ужас, и попытался двинуться в обратном направлении, но кусты, плотно сомкнувшись, уже не пускали его. Через мгновение перед рок-музыкантом как из-под земли выросла фигура рыцаря в чёрном плаще и высоком шлеме, за смотровыми щелями которого гудела алая завеса огня…

Брелов конечно же сразу узнал чудовище, ведь он уже видел его воочию, будучи запертым в казематах Шадоурока, и то безусловно был Гиртрон.

Гиртрон приблизился почти вплотную к Брелову, и принялся тщательно рассматривать, словно стараясь своим огненным взором проникнуть в самую суть его. Сон стал как-то перемешиваться, казалось, что два противоположных потока энергии столкнулись в той самой точке, где зиждились ныне ветхие грёзы, смещая их из равновесия. Брелов зажмурился и попятился, вжимаясь спиной в кустарник, как вдруг в ушах его зазвучал отвратительный голос Гиртрона, похожий больше на металлический лязг ржавых доспех:

— Volerbus! — проревело чудовище.

Но тут откуда-то с юга подул тёплый ветер, плавно переходящий в поющий голос Ариллии, он подхватил чёрный плащ Гиртрона и, увлекая чудовище за своим движением, унёс его отвратительный образ словно бы утренний туман. Фигура короля Шадоурока сначала стала завиваться спиралями, а после совсем развеялась, серым облаком проплыв над ручьём в сторону севера. Сон уплыл следом.

Брелов раскрыл глаза и увидел над собой сосредоточенный взгляд Ариллии, она сидела рядом, склонившись, как заботливая мать над колыбелью с младенцем, и пела какую-то чарующую, но совершенно непонятную песню.

— Мне снился опять тот странный сон, — пробормотал Брелов, не спеша вставать, уж больно ему понравилось лежать на коленях у Ариллии и слушать её прекрасный голос.

— Я знаю, видела, — кивнула девушка, — я ведь тоже была в этом сне…

— Правда? — Брелов отчего-то почти совсем не удивился, ведь и сам прекрасно понимал, что она была там. — Но я думал, что Гиртрон не может проникать сюда, ты же сама говорила…

— Его здесь и не было, — Ариллия слегка улыбнулась, Брелов заметил это по движению волос, плотно скрывающих лицо девушки и по немного изменившемуся тембру голоса. — Это был твой сон, Гиртрон тут не причём, ты сам узнал то, что тебе было нужно, — казалось, что она на что-то намекала, но на что именно, Брелову понять не удалось.

— Да, ты знаешь, я действительно чувствую, что узнал что-то очень важное или даже можно сказать, что получил некий подарок, — Брелов протянул руку и погладил Ариллию по волосам, — быть может… Да, ведь впервые в этом сне Гиртрон исчез, и этот сон больше не кошмарный, — он замолчал, пристально глядя на Ариллию. — Спасибо, ведь это всё благодаря твоей песне!

Ариллия ничего не ответила и лишь снова улыбнулась.

В этот момент в её сердце вновь начали порхать бабочки, что уже давно не показывались из-под толстенного слоя пыли. Она смотрела на этого потёртого рок-музыканта в старой майке и ей ужасно хотелось вновь стать красивой, избавиться от причинённого Гиртроном уродства, чтобы он смог любоваться ею, как прежде любовались окрестные мужи. Чтобы он смог полюбить её, хоть ненадолго, хотя бы на какой-то миг…

Ариллия не знала, что сердце Брелова тоже дрогнуло в этот момент и он почувствовал некоторое смятение, осознав, что странная незнакомка притягивает его к себе словно бы магнитом всё сильнее и сильнее. Ах, как давно он не испытывал этого одурманивающего чувства расцветающей пышным бутоном любовной неги. Не может быть, это невероятно, но он начинал влюбляться в Ариллию, даже не рассмотрев хорошенько её лица! Правду говорят философы, любовь есть нечто, не требующее подкреплений, если, разумеется, мы говорим о любви, а не о её подделках. Ведь любят не за красоту, любят не за ум и таланты, а лишь за то, что в твоей душе родилась любовь, за то, что она породила эту любовь в твоей душе…

Гиртрон выбирает имя для преемника