Королевство Бараглаф

Нож раскалился добела. Элхар наблюдал за ним, предвкушая расправу. Надев толстую перчатку, он взял нож с раскаленных углей и подошел к Акульей Наживке. Он поднес светящийся кончик к нежной коже его запястья.

— На кого ты работаешь?

Акулья Наживка молчал. Раскаленное лезвие прошлось над рукой, обдав жаром.

— На кого ты работаешь, Антрин? — снова спросил Элхар.

Акулья Наживка не ответил, и он плашмя прижал нож к руке. Акулья Наживка сдавленно застонал.

— На кого ты работаешь? — промурлыкал Элхар.

Акулья Наживка ничего не ответил.

— Напрасно сопротивляешься, — продолжал Элхар. — Я ведь могу быть и более убедительным, Антрин. — Он положил нож на поднос. Потом задумчиво пощупал ткань его рубашки. Рванув ее, разорвал от ворота до нижнего края и обнажил грудь Акульей Наживки с заживающей ножевой раной.

— Ага. Роспись Цифы. — Элхар погрузил пальцы в незажившую плоть и безжалостно рванул. Лицо Акульей Наживки исказилось от боли. — Возможно, мне надо задать вопрос по-другому. Кто твои союзники, Антрин? — Акулья Наживка снова не ответил и Элхар взял нож. На этот раз боль была еще ужаснее; Акулья Наживка не смог сдержать крик.

Боль тянулась бесконечно долго, но Элхар так и не услышал ни одного имени.

Филин лежал на подушках и пытался вернуть свой сон. Сон был такой запутанный, состоящий из каких-то обрывков, разных картин. У мальчика было такое ощущение, что он видит момент принятия решения и все возможные последствия этого решения. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоить мысли. Вскоре он стал погружаться в дремоту, и перед глазами замельтешили образы: раскаленный нож, Элхар, жадное торжество в его глазах; Акулья Наживка, привязанный к стулу, корчится в муках; чья-то фигура, украдкой взбирающаяся по увитой плющом стене; небольшая, но яростная стычка на широкой улице в верхнем городе. Потом серебристая дымка заволокла отчетливые видения, хотя они продолжали мелькать у него в уме с головокружительной скоростью. Вот Элхар и Норка кружат в танце обманных ударов и выпадов, в руках у них ножи; Миледи и несколько ее телохранителей прижали Керидена, Цитанека и Хорька к окованной железом двери; два отряда Королевской гвардии; Исива перерезает вены на руке Цитанека; лицо Минцеры, искаженное от боли; Арра с открытыми безжизненными глазами; рыдающий Осел; Ученый Король ожесточенно поднимает черный жезл смертного приговора Исиве перед лицом всего Совета; Ридев Ажер, самодовольный и ухмыляющийся.

— Нет! — закричал Филин и открыл глаза.

Он сел. На него волнами накатывало головокружение, но необходимость срочно действовать помогла справиться с дурнотой. Если Миледи поймает Цитанека там, у двери, она убьет его; он знал это наверняка. Мальчик выпутался из сбившихся простыней. Его движения были неуклюжими, мешала сломанная рука. Он с трудом влез в халат и подошел к двери спальни. Она была незаперта.

— Миледи! — позвал он, направляясь к библиотеке. — Миледи! — Ему нужно было задержать ее, чтобы подарить своим друзьям время. Несмотря на панику, его мозг лихорадочно старался придумать историю, чтобы удержать ее подальше от Цитанека и от Элхара. Должен же быть способ предотвратить все то, что он видел. Еще должна быть надежда. Должна.

По мере того как Арра и ее провожатый приближались к дому Гитивов в верхнем городе, шаги ее замедлялись. Через стену в саду перелезть будет нетрудно, думала она. Ее острый слух уловил приглушенный вопль.

— Антрин! О, боги, Антрин! Где ты? — Крик был очень похож на ее собственный голос, и она вздрогнула.

Она обернулась и заметила, как ее провожатый улепетывал со всех ног. Едва уловимое движение заставило ее снова обернуться и она столкнулась лицом к лицу с наемными убийцами прежде, чем они успели напасть. Ловушка! — подумала она, готовясь сражаться. Но их было больше, и они были беспощадны. Удар по голове обрушил на нее темноту.

Норка и Хижан застыли в тени: слишком много Гитивов поблизости. Драка была короткой и решительной. Двое воров обменялись взглядами, когда Гитивы связали несопротивляющуюся Арру и исчезли в темном саду.

— Шестеро, — шепнул Хижан, — не считая тех, что в доме. Трудное дельце, Норка.

Она оскалила зубы в хищной ухмылке.

— Я только в такие и играю, Мастер.

Хижан размотал обвязанную вокруг пояса длинную веревку с металлическим крюком на конце. Крюк просвистел в воздухе, с глухим стуком ударился о крышу и зацепился за выступ. Хижан сильно дернул его: веревка держалась. Он передал ее Норке.

— Попробуй через чердачное окно. Оно закрыто ставнями, но, может быть, на нем нет решеток.