Королевство грез

Ройс простонал безмолвно, пробуя встать на ноги, опираясь уцелевшей правой рукой. Дженнифер возвращалась… возвращалась теперь, чтобы присутствовать при его поражении. Или смерти. Только он все равно не желал, чтобы она видела, как он умирает, лежа ничком на земле, и, собрав последние крохи сил, Ройс умудрился подняться. Взмахнул рукой, протер тыльной стороной ладони глаза и понял, что ему не показалось. Дженнифер направлялась к нему, а вокруг воцарилась жуткая тишина.

Дженни подавила крик, когда, подбежав ближе, заметила его безвольно висящую руку. Она остановилась перед ним и, повинуясь раздавшемуся из-за боковой линии неистовому реву отца, дернула головой, обратив взгляд на копье, лежащее под ногами Ройса.

– Возьми его! – гремел отец. – Возьми копье, Дженнифер!

И тут Ройс догадался, зачем она пришла. Она пришла завершить то, что начали ее родичи; она пришла отомстить за своего брата Уильяма. Не шелохнувшись, он глядел на нее, видя, как по прекрасному лицу катятся слезы и как она медленно наклоняется. Но не берет копье, не выхватывает свой кинжал, а накрывает ладонями его руку и прижимается к ней губами. Одурманенный болью, охваченный смятением, Ройс наконец осознал, что она опускается перед ним на колени, и из груди его вырвался стон.

– Милая… – потерянно вымолвил он, сжимая пальцы, пытаясь поднять ее, – не надо…

На глазах у семи тысяч зрителей Дженнифер Меррик Уэстморленд, графиня Рокбурн, встала на колени перед своим мужем, совершая публичный акт униженного покаяния, содрогаясь в неистовых рыданиях. Простояв так достаточно долго, Дженнифер поднялась, сделала шаг назад, подняла к Ройсу залитое слезами лицо и расправила плечи.

Гордость вспыхнула в израненном Ройсе, ибо стояла она так величественно и победно, словно король только что возвел ее в рыцарское достоинство.

Гэвин, которого удерживал на месте Стефан, вцепившись в плечо, подскочил сразу же, как только тот его выпустил. Ройс обнял оруженосца одной рукой и, хромая, заковылял с поля.

Уходил он под аккомпанемент почти такого же радостного хора, какой сопровождал его после победы над Макферсоном и Дюмоном.

Медленно, нерешительно и неохотно Ройс открывал глаза в своей палатке на турнирном поле, приготовившись к взрыву боли, которая, как ему хорошо было известно, возвращается вместе с сознанием. Но боли не было.

По доносившемуся снаружи шуму он рассудил, что поединки еще продолжаются, лениво полюбопытствовал, куда делся Гэвин, и тут вдруг сообразил, что его кто-то держит за правую руку. Повернув голову, он посмотрел в ту сторону и на мгновение подумал, что бредит. Над ним склонялась Дженнифер, окруженная ослепительно ярким нимбом солнечного света, льющегося через откинутый позади нее полог палатки. Она улыбалась ему с такой нежностью в прекрасных глазах, что он содрогнулся. Откуда-то издалека прозвучал мягкий голос:

– Добро пожаловать, мой любимый.

Внезапно он понял, почему видит ее в сияющем ореоле, почему не чувствует боли, почему она говорит и смотрит на него с такой невероятной нежностью. И проговорил вслух, бесстрастно и твердо:

– Я умер.

Склонившееся над ним видение покачало головой и тихонько присело рядом. Нагнувшись, ангелоподобная дева откинула с его лба прядь черных волос и улыбнулась, но длинные ее ресницы слиплись от слез.

– Если б ты умер, пришлось бы, пожалуй, мне выйти на поле и поразить своего сводного брата, – поддразнила она, и в ее голосе еще слышалось страдание.

Кончики пальцев, лежавших на лбу, были холодными, и определенно наяву он ощущал прикосновение ее бедра.

– И как бы ты это сделала? – спросил он.

– Ну, – сказало видение, склоняясь и нежно щекоча его губы своими мягкими губками, – в прошлый раз я сделала вот как… Подняла забрало… и…

По губам его скользнул язычок, и Ройс задохнулся. Нет, он не умер. Ангелы, безусловно, так не целуют. Обвив здоровой рукой ее плечи, герцог притянул ее и только вознамерился поцеловать, как его осенила еще одна мысль, и он нахмурился.

– Если я жив, почему мне не больно?

– Тетушка Элинор, – прошептала она, – составила специальное снадобье, и мы заставили тебя его выпить.

Порвалась последняя паутина, опутывавшая его рассудок, и, блаженно вздохнув, он прижал ее, поцеловал и возликовал всей душой, почувствовав, что губы ее раскрылись и она целовала его в ответ от всего сердца. Когда Ройс наконец отпустил ее, они, тяжело дыша, долго смотрели в глаза друг друга, не в силах выразить словами переполнявшие их чувства.

Через минуту Ройс спокойно спросил:

– Я тяжело ранен?

Дженни перевела дыхание, закусила губу, и глаза ее затуманила боль от ран, полученных им по ее вине.

– Неужели дела мои так плохи? – хрипло допытывался он.