Королевство грез

Ройс нахмурился, раздумывая над загадочными намеками Дженни. Шотландцы, даже жители южных равнин, которые строже придерживались феодальных законов, чем клановых, обладали необычайной родственной привязанностью. Как бы в клане ни называли отца Дженни – графом или просто Мерриком, он со всем своим семейством все равно пользовался полнейшей преданностью и обожанием. Родичам следовало уважать Дженни, она должна была быть им нужна и, безусловно, любима теми, кого любила, так что в общем-то и не требовалось никакого королевства грез.

– Вы отважная и красивая девушка, – сказал он наконец, – и по праву носите титул графини. Члены вашего клана, несомненно, относятся к вам именно так, как вам хочется, а может быть, даже лучше.

– По правде сказать, – отвечала она намеренно лишенным всякого выражения голосом, – они думают, что меня вроде бы колдовским образом подменили.

– Что им внушило такую дурацкую мысль? – ошарашенно спросил он.

К его изумлению, она решительно встала на их защиту:

– А что прикажете им думать после рассказов сводного брата о моих поступках?

– О каких поступках?

Она передернулась, снова обхватила себя руками и стала такой же, какой он впервые увидел ее на балконе.

– Не могу я об этом рассказывать, – шепнула она.

Ройс глядел на нее, молча настаивая на объяснениях, и Дженни, испустив прерывистый вздох, неохотно призналась:

– О многих, но самое главное – история с утонувшей Ребеккой. Мы с Бекки были кузины и лучшие подруги. И было нам обеим по тринадцать лет, – добавила она с грустной улыбкой. – Ее отец – Гаррик Кармайкл – был вдовцом, а она – его единственным ребенком. Он любил ее до безумия, как и все мы. Понимаете, она была такой милой и невероятно красивой, даже красивее Бренны, что ее нельзя было не любить. Только из-за слепой отцовской любви ей ничего не дозволялось, дабы она себе как-нибудь не повредила. Ей не разрешалось даже близко подходить к реке: отец боялся, как бы она не утонула. И Бекки решила научиться плавать, доказать ему, что ей ничего не грозит, и мы каждое утро пораньше убегали на реку, и я ее учила.

За день до того, как она утонула, мы ходили на ярмарку и поссорились, когда я сказала, будто один из жонглеров глазел на нее неподобающим образом. Мои сводные братья – Александр и Малькольм – услышали, и Александр обвинил меня в ревности, дескать, мне самой приглянулся жонглер, что было крайне глупо. Бекки жутко разозлилась, то есть я хочу сказать, расстроилась, и при расставании велела мне не приходить утром к реке, мол, она во мне более не нуждается. Я знала, что она на самом деле совсем не хотела этого говорить и еще не умела как следует плавать, и, разумеется, назавтра отправилась на реку.

Голос Дженни понизился до шепота.

– Когда я пришла, она все еще сердилась и прокричала, что хочет остаться одна. Я решила уйти и дошла уже до вершины холма, как вдруг услышала плеск и крик, призывавший меня на помощь. Я повернулась, бросилась вниз, но не могла ее разглядеть. Я была на полпути, и ей удалось высунуть из воды голову, я видела на поверхности ее волосы. Потом услышала визг, она выкрикивала мое имя, звала на помощь… – Дженни задрожала, бессознательно растирая руки, – …но поток уже тащил ее прочь. Я нырнула, пыталась ее найти, ныряла еще, и еще, и еще, – убито шептала она, – но… не смогла отыскать. На следующий день Бекки нашли за несколько миль, ее выбросило на отмель.

Ройс поднял было руку, потом опустил, понимая, что она изо всех сил старается сдерживаться и не примет утешительного жеста, который сломает ее.

– Это был несчастный случай, – мягко проговорил он.

Она испустила длинный ровный вздох:

– По мнению Александра, нет. Он, наверно, был где-то поблизости, потому что рассказывал всем и каждому, что слышал, как Бекки звала меня по имени, и это правда. Но еще он говорил, что мы поссорились и что будто бы я столкнула ее в воду.

– Как же он объяснил, что на вас была мокрая одежда? – коротко спросил Ройс.

– Он сказал, – отвечала Дженни со вздохом, – что я толкнула ее, постояла, а уж потом принялась спасать. Александру, – добавила она, – уже сообщили, что он, а не я будет наследовать отцу и носить титул лэрда. Только ему этого показалось мало – он хотел опозорить меня и добиться изгнания. После этого случая он без особого труда достиг цели.

– Каким образом?

Ее хрупкие плечи слегка передернулись.

– Еще несколько злобных выдумок и вывернутой наизнанку правды – дом арендатора был внезапно охвачен огнем в ночь после того, как я поспорила по поводу веса мешка с зерном, доставленного им в замок. Ну и другие подобные вещи.

Она медленно подняла синие, блестящие от слез глаза, к изумлению Ройса, попыталась улыбнуться и спросила:

– Видите мои волосы?

Ройс взглянул на золотисто-рыжие локоны, которыми любовался не одну неделю, и кивнул.

Дженни сдавленным голосом продолжала:

– Они всегда были жуткого цвета. А теперь стали такие же, как у Бекки… Бекки знала… как я… восхищаюсь ее волосами, – судорожно шептала она, – и… и мне хочется думать, что она мне их подарила. Дала понять, что она знает… как я пыталась ее спасти.