Королевство Краеугольного Камня. Книга 3. Прощание

– Я не могу.

– Прошу тебя.

– Исключено.

– Ты ведь любишь лечить других…

– Точно нет и нет.

Эма никогда еще не видела его таким бледным. Она знала, что он уже очень давно не выступал на публике, но такая реакция поразила ее.

– Ладно, Лукас. Забудем. Плохая мысль.

Эти слова только сильнее его взволновали. Он думал, ради Эмы – он может всё что угодно. Оказалось, нет.

– Очень плохая. Простишь меня, Лукас? Больше об этом ни слова.

Вернувшись к себе в больницу, доктор проглотил пригоршню лакричных пилюль. Разумеется, без толку.

У Лисандра, в отличие от Лукаса, наконец-то выдался нормальный день, без малейшего вмешательства Батиста с Флорианом. Учитель накричал на него из-за того, что он оставил жилетку в конюшне, но ограничился тем, что хлопнул указкой по его парте. Лисандр все вынес стоически. Вычесав с утра Эпиналя, он обыскался жилетки повсюду, так что в итоге пришлось выбирать: прийти с опозданием или в неполной форме. Он выбрал меньшее из двух зол.

Выйдя из школы, он сразу заметил на другом конце двора Феликса, который делал вид, что случайно заговорился с Сабиной о парче, а сам вертел огромной курчавой головой во все стороны. Он выкидывал этот номер через день. Лисандр прошел мимо не взглянув на него, но штурман, продолжая болтать, выставил руку.

– Хоть поздоровайся со мной. И скажи, куда пойдешь.

Работа его становилась все невозможнее.

– К себе в комнату, соколят проведать.

– Прекрасно.

– Иди за мной на расстоянии.

– Слушаю, сударь.

Феликс выждал, пока Лисандр удалится, не спуская с него глаз. Затем, убедив Сабину, что розовый однозначно ее цвет и поцеловав ее в щеку, пошел следом, выдерживая дистанцию. Но, уже поднимаясь по лестнице, почувствовал неладное. Он услышал, как соколята испуганно пищат, а Лисандр – ругается.

Ускорив шаг, Феликс вошел в его комнату как раз вовремя, чтобы заметить, как на фоне пасмурного неба нарастает темная тень. Сумерка. Она рвалась к своим малышам, разгоняясь и врезаясь налету в закрытое окно. Почему оно было закрыто? Лисандр пытался его открыть, но старая щеколда не поддавалась. Сумерка ударилась в стекло пятый раз. Последний. Она соскользнула вниз, оставив на окне влажный след.

Два треснувших стекла упали к ногам Лисандра, третье он выбил сам и выдернул наконец щеколду. Он перемахнул через подоконник и, соскользнув по виноградной лозе вниз, стал искать Сумерку на клумбе. Она превратилась в мокрый ком сломанных перьев, на голове виднелся длинный порез. Пронзительный взгляд ее ониксовых глаз обвинял Лисандра в немыслимом преступлении.

Но Сумерка обвиняла невиновного. С самого рождения соколят Лисандр ни разу не закрыл окно. Ни разу.

Черт бы побрал этого Батиста.

Весь вечер Лисандр выхаживал пустельгу и пережевывал мясо, вымоченное в козьем молоке, чтобы накормить ее соколят. Он, почти никогда не улыбавшийся, теперь расплывался в дурацкой улыбке, стараясь их приободрить. Сперва они пугались его пальцев, но потом наелись досыта. С каждым проглоченным ими кусочком на душе у Лисандра становилось легче. Уже стемнело, когда он заметил на спинке стула аккуратно сложенную жилетку, которую он так долго искал. Выходит, о нем кто-то подумал.

33

– Ага! Ты! – вскричала Эсме, подскакивая к стойлу Зодиака.

Третий день она то и дело наведывалась в конюшню, надеясь застать врасплох обрезальщика хвостов. На этот раз, в самую рань, там оказалась Эмилия: от испуга она вжалась в угол.

– Попалась, значит. Ох, я тебе покажу!

Она схватила ее за пышный рукав и протолкнула между вязанок сена к Габриэлю, следившему, как жеребенок сосет молоко.

– Бросай младенца, Габриэль. Глянь лучше на свою прекрасную взрослую дочку.

– И что тебя удивляет, Эсмеральда? Она мне каждое утро помогать приходит.

– В чем помогать?

– Ответь ей, Эмилия.

– Я меняю солому, – прошептала школьница еле слышно.

– Ах, солому меняешь? – подхватила Эсме, вне себя. – С мешком-то за спиной, ну-ну!

– Это чтобы быстрее, – оправдывалась Эмилия, краснея.

– А ну-ка покажи, что у тебя в сумке. Давай-давай, живо!

Эсме выхватила у нее сумку и высыпала содержимое на пол. Перо спикировало острием вниз, чернильница разбилась, огромные портняжные ножницы воткнулись в щель между досок.

– Да отвяжись от нее, посыльная! – рассердился Габриэль. – Она из-за тебя в школу опоздает, да еще без чернильницы придет. Чернильница с тебя, имей в виду, я не стану…

Но Эсме помахала ножницами.

– Ну а это ей зачем? Штаны мальчишкам укорачивать или лошадей стричь?

Габриэль повернулся к дочери и тоже ждал ответа. Он ни секунды не сомневался в ее честности, но раз уж она повторяла ему все время, что уже не ребенок в тринадцать, то пускай сама за себя отвечает.

– Это для задания по географии, – объяснила Эмилия, чуть не плача, – мы вырезаем Северные земли.

Габриэль смотрел на Эсме в упор, пока та не отвела взгляд. Затем он опустился на колени и стал помогать дочери собрать все в сумку.

– И все-таки, Габриэль… – начала было Эсме.

– Вон.