Королевство моих преступлений

– Я, вообще, не представляю, как ты держишься. Я бы, наверное, свихнулась ещё в ту ночь. Больно тебе, потому что для тебя Рафаэль намного важнее, чем Карстен или же Оливер. Ты до сих пор любишь его, как бы это ни было отвратительно для тебя. И Рафаэль тоже любит тебя. Он потрясён тем, что ты ему рассказала, и раскаивается. А раз он раскаивается, то сердце у него не пропащее, как и душа. Вам надо поговорить спокойно обо всём, Мира. Без эмоций, без страха, без того, чтобы обвинять друг друга, вы должны обсудить случившееся, и только тогда сможете оба жить дальше. Хотя Рафаэль… я не думаю, что он когда-нибудь забудет об этом. Ему сложнее, чем тебе, – от её слов внутри вскипает обида, и я дёргаюсь, словно меня вновь ударили.

– Что? – Шепчу я. – Ты считаешь, что ему сложнее? Не его опоили и изнасиловали. Не его избили так, что до сих пор отметины на коже остались. Не на его лицо нассали и бросили подыхать, предложив нож, который даже взять было невозможно. Не он лежал в вони, моче и рвоте, плача внутри и умирая. Не он боялся умереть от кровотечения и прибегнул к огромной сумме денег, умоляя помочь ему и вытащить из ада. Не он терпел капельницы и не мог сидеть, лежать, ходить, потому что было душно внутри от боли. Не он сошёл с ума и купил оружие, только бы исчезнуть отсюда любым способом. Не он, а я. И ты смеешь говорить мне о том, что этому ублюдку сложнее? Что он раскаивается, бедненький, а я, стерва последняя, не прощаю его? Ты серьёзно, Сиен?

– Мира, ты меня не так поняла, – быстро произносит она, а я расцениваю это, как предательство. То есть выходит так, что все жалеют его, когда именно я перенесла ещё раз то, что не вышло в первый полноценно?

– Рафаэль… как бы это правильно сказать. Он знает о том, что сделал. Теперь же он знает твой страх, который воплотил в жизнь собственными руками. Рафаэль стал оружием против тебя в руках других. Он винит себя во всём и ненавидит себя. Он сломлен сильнее, чем ты, потому что не хотел делать всего этого. Он…

– Не хотел? – Выплёвываю я, кривясь от её выводов. – Он орал, как бешеный, что я заслужила всё это. Опоил меня и бил со всей силы, обещая, что я сдохну, расплачиваясь за то, как поступила с его любимой Флор. Рафаэль мстил мне за неё, даже не спросив о том, причастна ли я к этому. Он сделал свои умозаключения и хотел меня наказать именно так, как считал нужным. Моча, тот случай с фонтаном, который придумала Саммер. Ремень… он несколько раз упоминал о том, что хочет меня отлупить. Изнасилование… он знал, что я боюсь силы и грубости, и у меня проблемы с восприятием секса, да и спроецировал случай с его бедняжкой Флор. Рафаэль всё знал обо мне и подготовился провести свой суд так, как хотел. Именно хотел и мечтал. А ты пошла вон, раз видишь его грёбаной жертвой и каким-то оружием. Он просто добился того, чего желал, и сейчас играет с вами, как играл со мной. Рафаэль обманывал меня, а я ведь поверила ему… поверила, и мне было плевать, что нет у него денег и никакого будущего. Я дура, а ты двойне идиотка, раз повелась на его вид и жалобные речи. Надо было прикончить его, разодрав руками, как он это сделал со мной. Пусть все видят, что я с ним сотворила. Пусть знают, какой он ублюдок на самом деле…

– Хватит! – Повышая голос, Сиен поднимает руку, и я замолкаю, переводя дыхание. Мне так обидно, и я в ярости, хоть и слабой из-за моего состояния, но в ярости.

– Рафаэль был под наркотиком, Мира. Он был накачан препаратом, в котором содержался амфетамин, и не понимал, что делает. Рафаэль не хотел причинять тебе боли, в нормальном состоянии он не хотел этого. Им манипулировали, как и тобой, – шипит она, словно обвиняя меня своими словами.

– Конечно, Рафаэль может сказать всё что угодно, только бы вымолить у меня прощение и вызвать к себе жалость. Он так уже поступал. Вспомни тот случай с лошадью, когда он специально попросил Белча ударить его по голове, чтобы я чувствовала себя виноватой и раскаивалась. Сейчас то же самое. Ему выгодно это делать, потому что мой отец убьёт его и всю его семью тоже. Его мать и брат у него, и Рафаэль прекрасно понимает, если я открою рот, то подохнут все, – фыркаю я.