Королевство моих преступлений

– Оливер, никаких нас нет больше, и никогда не было. Ты вправе прибегнуть к ответному действию против сестринства, и я пойму тебя. С этих пор мы лишь главы общин, рождённые для уничтожения всего человеческого внутри, и не более. Мы были пешками в чьей-то игре, и пали. Оба, Оливер. Мы оба пали, пора это признать. Не бойся, милый, поодиночке мы справимся, если будем, действительно, отвечать за тех, кого приручили. Мы за наших братьев и сестёр в ответе, и они не должны пострадать из-за того, что мы когда-то поступили неверно, потому что испугались последствий. Всё будет хорошо, определённо будет, только я не уверена, что у нас, – мой монотонный и безжизненный монолог вводит парня в ступор. Смотрит на меня во все глаза и не верит в то, что я это говорю, но мне мало. Я устала от игры в прятки и от навязанных канонов.

– Я другая, понимаешь? Я не хочу причинять никому боль и заставлять проходить испытания. Я не желаю видеть, как люди унижаются, потому что у меня есть деньги. Я не хочу быть средством достижения цели. Я не бестелесное существо, мне тоже больно. И я не могу так больше, Оливер. Не могу. Я хочу жить, просто жить и потом исчезнуть. И у нас есть власть. У тебя и у меня, мы можем изменить здесь всё. Мы сильные, и за нами пойдут, если мы попросим, не прикажем, как раньше, а объясним, для чего это делается. Единственное, что мы должны – стать лучше, чем те, кто были до нас. Должны стать людьми, которые войдут в историю и изменят порядки здесь. Мы не обязаны больше следовать их постулатам. Мы можем всё, и пора начать воевать против прошлого. Мы есть, а они лишь воспоминания. И мы выиграем, потому что в основе наших действий будет польза тем, кто ещё даже не подозревает, что скоро окажется среди нас. Что я хочу? Остановиться и подумать, а что же будет дальше. Ты доволен тем, кто ты есть сейчас? Нет, и я тоже. Это не мы. Это те люди, которые стараются быть похожими на кого-то. Пора вспомнить, что ты и я личности с собственными желаниями и мечтами. Пришло время изменить всё и измениться самим. Не знаю, кем ты будешь дальше, но я не желаю больше быть коронованной особой. Я снимаю свою корону, потому что она давит на меня и мешает мне быть собой. Я желаю тебе счастья, Оливер, от чистого сердца, но в нём никогда не будет места для меня. И я никогда не смогу тебе подарить то, что ты заслуживаешь. Прости меня, – вот и всё. Назад дороги нет, и я не хочу возвращаться в прошлое. Я должна была с этим покончить раз и навсегда. Надеюсь, он поймёт и найдёт в себе прощение, на которое я не способна. Мне жаль.

Выхожу из спортивного зала, оставляя там подавленного, униженного и шокированного Оливера, моего бывшего нелюбимого парня. Выгодную партию и успешный шанс всегда оставаться главой сестринства. Возможно, я когда-нибудь пожалею об этом, но не сейчас. В эту минуту, пока я иду по тихим коридорам, я словно во сне. Ничего не замечаю и не хочу этого делать. Мне всё равно.

Рафаэль…

Странно. Не понимаю, почему даже воспоминание о его имени теперь вызывает жалость к себе. Тихие стоны о том, что всё так получилось. И кто виноват? Наверное, я. Но даже с этим признанием разве можно объяснить то, сколько жестокости в нём ко мне? Нет, я не в силах. Слова ничего не значат, просить прощения для него очень легко, а вот для меня… раньше было, довольно сложно. Не теперь. Что-то словно сломалось внутри, сейчас или же заметила я только в ту минуту, когда Оливер говорил о том, что мы должны. Действительно, а что мы должны? Мы богатые дети наших бесчувственных родителей, которые отправили нас сюда пройти испытания, как на каторгу выслали. Никому не интересно, что мы здесь творим, только бы не беспокоили их и не погибли, и всё. Но разве это правильно? Разве так должно быть в мире? Господи, я запуталась даже в своей голове, вероятно, это эмоциональное истощение после стольких дней мучительного ожидания, постоянные заговоры и ложь, живя в которых, я и прогнила. Мне проще играть роль, но она меня убила. Я сама это сделала с собой. Хотела посмотреть сильная ли. Нет, я слабая, когда ЕГО нет рядом. Его, мон шер. И так гадко от этого. Себе признаваться гадко в том, что хочу узнать: за что?

– Мира, ты идёшь? – Моргая, поднимаю голову от стола, за которым мы в молчании обедали, и киваю.

– Да, конечно. Отнеси мой поднос, – натягиваю улыбку и поднимаюсь с места, указывая на недоеденный суп, и решаюсь добавить: – Пожалуйста.

Удивление, написанное на лице сестры, которая редко слышала от меня подобное. Удивление тех, кто услышал это слово, а затем посылаю добрую и мягкую улыбку, от которой глаза девушки меняются, и она радостно кивает в ответ. Не потому, что я приказала, а потому что попросила. Надо же, вот оно как, оказывается. И, вероятно, я смогу больше, если приму тот факт, что меняться в первую очередь нужно самой, а потом уже ожидать этого от других.

Выхожу в коридор в окружении девочек, и сразу же на нас едва не налетает Марджори.