Королевство Риордания. Графиня Харель

Уквеа на парах сидел с весьма «оригинальной» прической. Задумка Элдрина воплотилась, и мои «пакости» работали. Встречали мы в коридорах и остальную команду Клутвина, весьма злых и потрепанных. Тарин ходил пятнистый, такой же, как раньше Тирел. Вампира это порадовало от души, и он довольно посмеивался.

После обеда мы все быстро переоделись и пошли во внутренний двор на построение. Деканы и преподаватели встречали адептов, выстраивая их стройными шеренгами. Я стала к своему факультету. Адепток на артефакторском было не много и мы все оказались в первом ряду. Так что мне отлично было все видно. Я помахала Линетте, стоявшей недалеко от меня. Когда все собрались, нам отдали команду «Равняйсь!», и теперь мы тихо стояли в ожидании. За мое нахождение в столичной академии это было первое такое официальное построение.

Ожидать пришлось не долго. Из главного корпуса вышел ректор в сопровождении магистра Шиарна и… моего дяди.

Герцог Сорель шел в военной форме, привычно чеканя шаг, хотя походка была немного расслабленной. Рядом с ним шла костяная гончая Персиваль, внушая трепет и ужас окружающим. По рядам прокатился рокот узнавания и восторга. Сердце замерло, и тут же застучало сильней, так я была рада его видеть. И мои губы сами расползлись в счастливой улыбке. Но я не ожидала его появления в столь официальной обстановке.

Прозвучала команда «Смирно!». Все подтянулись. Остановившись посреди двора, фельдмаршал Сорель поприветствовал по-военному адептов и отдал команду «Вольно!». Мы стояли, с вниманием ожидая продолжения. А дальше слово взял ректор. Он объяснил, что построение связано с открытием разлома, которое произошло в прошлый вторник. Потому в академию прибыл главнокомандующий Южным фронтом для объявления благодарности адептам, сражавшимся с демонами. И началось довольно длительное зачитывание имен отличившихся адептов. Отдельно называли каждый факультет. И больше всех награждаемых было, естественно, на боевом. Всем вносилась запись в личное дело, которое в последующем поможет получить пост, если адепты продолжат военную или служебную карьеру. Я отметила, что не назвали Тенебрея и Гохре, а уж они-то точно в сражении участие принимали. Когда ректор закончил читать, список отличившихся, прозвучало троекратное «Ура!». А дальше начал говорить мой дядя:

— Особая благодарность и отличие за спасение двух жизней объявляется, адептке четвертого курса факультета артефакторики Лее Харель, — объявил он.

А я от неожиданности замерла. Вся академия теперь смотрела на меня, повернув головы. А сзади кто-то подпихнул в спину, намекая, что нужно выйти. Я, как учили, вышла из строя и подошла к ректору и дядюшке. Дядя улыбался снисходительно, а ректор с ухмылкой.

— Лея, в ваше дело внесена запись за проявленную смелость. И выдана грамота с подписью короля, — взял слово уже ректор. — А также, примите мою личную благодарность и благодарность дома Сенье, за спасение адептки Линетты Сенье.

Дядя создал заклинанием знак отличия, и он лег с левой стороны груди моей формы. Я осталась стоять, а дядя продолжил:

— Особая благодарность и отличие за закрытие разлома объявляется, адепту факультетов боевой стихийной магии и проклятий, Корину Тенебрею. И адепту пятого курса факультета боевой стихийной магии Стомиану Гохре.

Подошли Корин и Стомиан став справа от меня. О награде пояснил снова ректор, и отличительные знаки были поставлены и на их форму. Дядя отдал военную честь, приложив кулак к сердцу, и подняв правую руку со сложенными двумя пальцами вверх. Мы и остальные адепты повторили военный жест и снова прозвучало троекратное «ура».

После этого прозвучала команда «Разойтись!» и адепты начали переговариваясь, покидать площадь. Только самые любопытные предпочли задержаться, с интересом рассматривая главнокомандующего. Не спешили покидать площадь девушки.

Дядя смотрел на меня, а я приподняла бровь вопросительно. У уха появилась «говорилка», и я услышала «Встретимся позже» слышное только мне. Персиваль меня узнал и топтался, не смея без команды подходить. С гончей у нас были особые отношения. Персиваль, как порождение мрака эмоций не испытывал. Но за счет связи с дядей, ко мне относился как к объекту для защиты, и позволял себя обнимать иногда. На большее он был не способен.

Дядя вместе с ректором возвращался в главный корпус.

Мне пришлось идти со всеми в общежитие, с нетерпением ожидая встречи. Впереди всем предстояло занятие по боевой подготовке, но не мне. Я едва не припрыгивала от радости в ожидании долгожданной встречи с родственником. Моя команда по-доброму посмеивалась над моим приподнятым настроением.

И каково было мое удивление, когда в гостинной мы застали ректора и дядю, ожидающих нас у столов? Все замерли, увидев фельдмаршала посреди комнаты. А я, взвизгнув, в один прыжок кинулась к любимому дядюшке на шею. Он поймал меня, обнимая и смеясь в ответ. Абсолютно все мысли в этот момент вылетели из моей головы от радости. Я почувствовала, как в ногу уткнулся носом Персиваль.