Королевство Русское. Книга первая. Андрей Юрьевич

Так что лежал князь-батюшка, болел… Рука и правда болела. С каждым днём меньше и меньше, но болела и анальгина не выпьешь. Ему давали отвары и горькие, и кислые, и безвкусные, но видимо обезболивающих среди них не было. Голова, точнее висок, болел изредка, так пощипывала рана. И больно было раз в день, когда повязку меняли и новую порцию пахнущей ладаном мази накладывали.

Лежи себе и слушай, как монашек Димитрий рассказывает истории про Русское королевство или читает перевод на славянский Геродота. Его знаменитую «Музы». Это так на самом деле, оказывается, называется труд по истории. Тяжёлый язык и перевод, а повествование вообще непонятное. Книга про такое далёкое прошлое и далёкое расстояние, что ни малейшего интереса не вызывает. Сначала было про то, как персидское царство возвышалось, потом про то, как греки с ним боролись. Имена и названия ничего Андрею Юрьевичу не говорили. А карты не было. Так хоть можно бы было сравнить с той, что в голове про Азию. Но нет, как выяснил Виноградов у монашка, карт сейчас вообще ещё не существует. Даже сам Геродот не додумался. Карты сейчас — это описания. Три дня пути от оазиса Джум-бу-бум до города Хрясь-мрясь прямо на солнце в полдень, а потом два дня пути по дороге вдоль реки Ефрат-коловрат. А тут у нас живут люди с пёсьими головами и женщины двухметровые с одной титькой, которые всех убивают.

Но чтения Виноградов не прекращал. Жития всяких чужих святых были ещё хуже. Книга же Гиппократа, которая называлась «Сборник Гиппократа» (лат. «Corpus Hippocraticum») или «Корпус Гиппократа» вообще была такой мутью, что противно было слушать. Там сплошные заблуждения. Это вредная в целом для людей книга, лишь несколько частей о народной медицине можно из неё изъять, прочитать травницам, две трети после этого вычеркнуть и остальные, поставив в алфавитном порядке, а не как попало, издать. И главное, превратить всё это в рецепты, а не в советы, что листья мяты помогают. Сколько нужно мяты на литр воды, когда собирать, как сушить, как хранить, сколько кипятить и кипятить ли вообще, сколько пить, как часто? Ну и всё прочее.

И этим обязательно нужно заняться в ближайшее время.

Ну, вот выбрался всё же на улицу, и решил Андрей Юрьевич обойти вокруг двора большого такого средневекового замка в центре Владимира, в котором он сейчас и находился. При этом замок скорее какую-то мастерскую больше напоминал, чем дом. Стучали молоты кузнецов, чего-то тюкали топорами. Ржали лошади. Даже коровы мычали. Были ткацкие и портняжные мастерские, имелись вышивальные и сапожные. В дальнем углу двора, куда Андрей Юрьевич на звук молотков и отправился, была и кузня и слесарная мастерская, где мастера занимались ремонтом кольчуг и лат.

Нужно было понять, что сейчас представляет металлургия в Русском королевстве. Из книг по истории металлургии профессор знал много чего, но хотелось бы увидеть всё лично и сравнить знания из книг с действительностью. Если сейчас и в самом деле 1323 год, то даже до больших домниц именуемых штукофенами и блауофенами ещё не додумались.

Вообще, Андрей Юрьевич, читая лекцию первокурсникам по введению в специальность, задавал вьюношам и девушкам вопрос, мол все же знаете, что на смену бронзовому века пришёл железный, почему?

— Ну, железо твёрже бронзы, — был самый частый ответ.

— Заблуждаетесь, господа. Хотите парадоксальные данные поведаю. Оловянная бронза с твёрдостью по Бринеллю в 70–80 единиц — была серьёзно лучше, чем первое, мягкое кричное железо, получаемое в примитивных сыродутных печах, с прочностью в 60 единиц по Бринеллю.

— Да, ну⁈

— А всё почему? А всё потому, что это железо представляло из себя практически чистый феррит.

Ну, а дальше и была сама лекция. И вот этим кузнецам, как и всем металлургам современности, её рассказывать не имеет смысла, как и тем студентам. Они тех слов не знали просто, не слышали. Школьники же обычные, не ведомы им слова аустенит и мартенсит. Зачем же рассказывал? А именно за этим. Чтобы поняли, что учение — свет.

Иногда вместо вопрос про твёрдость задавал вопрос слышали ли «дети», что чугун называют «свиным железом»? А как думаете, почему?

Между прочим, в Англии чугун тоже называли pig iron — «свиное железо». А в ирландском языке? «Йаранн мук», «iarann muc», вновь «свинское» железо. В немецких же землях этот металл называется «гансайзе», то есть не «свиное», а «гусиное железо». Загадка, при чём здесь гусь? В немецком слово «ганс» («гусь») имеет ещё и значение «дурак», «глупец». То есть «дурацкое железо». Если по югу Европы пройтись, то и там не любили чугун, по-португальски его называют «ферро гуса» («ferro gusa»), по-итальянски «гиса» («ghisa»). Ага опять про гуся? А вот и нет, на самом деле эти слова родственны англо-французскому «guise», означающему «маска, личина, обманная внешность». «Обманное железо», если проще.