Королевство Русское. Книга первая. Андрей Юрьевич

— Ох, видно-то как, что не войско за стрельцами, а сброд, — подтвердил мысли Андрея Андреевича полусотник Азарий, старший в его дружине. Его точно такой же буланый жеребец — младший брат «Борзого» перебирал ногами рядом, готовясь словно сорваться вскачь в эту же секунду.

— Что с обеспамятевшего взять⁈ Ништо, унгры нам не ровня, их в два раза меньше. Шаробер зато ровня нашему князю. Такой же дурень. Два дурня встретились.

— Ух ты!!! — чуть не выпрыгнул из седла Азарий, когда неожиданной в сотне сажен от цепочки уже вовсю метающих стрелы стрельцов прямо посреди массы унгров вспух столб чёрного дыма и потом пыхнуло пламенем.

Посмотреть было на что. Всего-то несколько объятых пламенем всадников наделали в конной неудержимой лаве копейщиков гору целую бед. Кони шарахнулись в сторону, ударили соседей и повалились на землю, задние на полном скаку впечатались в них, кувыркаясь через голову и калеча седоков. На них наезжали уже следующие всадники и не успев остановиться вовлекались в этот водоворот. В результате чуть не три десятка унгров оказались в этом побоище коней с людьми. Даже досюда, до вершины холма, долетал отголосок криков людей и пронзительное ржание животных.

— Однако! — боярин тоже оценил придумку дурня князя. Второй, а потом и третий всплеск огня создали в других местах конной лавы пусть и поменьше завалы, но всё одно смотрелось это завораживающе. И ведь на этом ничего не закончилось. Огонь продолжал гореть среди этих людских и конских водоворотов, заставляя людей и животных шарахаться в сторону и расширять эти очаги. Падали горшки с греческим огнём и в эти уже завалы усиливая там огонь и панику соответственно.

— Ох! Святый боже! — Андрей Дрозд, заворожённо смотревший, как горят кони и люди, пропустил главное. А венгерская конница, несмотря на потери от греческого огня, уже достигла замаскированной старицы и завалы из десятка, даже трёх десятков всадников, показались теперь игрой в куличики детские по сравнении с тем, что началось там.

Глава 23

Событие шестьдесят седьмое

Errare humanum est, или Humanum errare est

Человеку свойственно ошибаться.

Родич Андрея Юрьевича разочаровал. Какой-нибудь троюродный братец? То есть, его прадед, Шаробера этого, и его бабка Констанция Венгерская были брат и сестра родные. Ага. Тогда Карл I Роберт Анжуйский ему правнучатый или внучатый там племянник.

Так с ним разговор Андрей Юрьевич князь Владимирский и начал.

— Племяш, тут твои людишки зашли на мои земли и пограбили селища, два города осадили, людей убили, девок и женщин изнасиловали.

— То разбойники, и они сами по себе, я не могу уследить за каждым разбойником, — выслушав от рясофора Егория перевод на латынь, пока не очень древнюю, махнул ручонкой на Виноградова король. Эдак пренебрежительно махнул, дескать, жужжать тут ещё всякая муха будет. Невысокий, чернявый человечек, заросший по самые уши бородой противно-кучерявой с бегающими карими глазками мелкого воришки карманника, пойманного за руку шаловливую. Пародия, а не король. Король должен быть, как Пётр первый на чьей-то там картине, огромный с высокоподнятой головой и развивающимися волосами. А тут метр с кепкой и плешь на макушке. Тестостерона лишку, он все луковицы волосяные сжёг. Из королевского вида только корона на лысой макушке и шелка яркие.

— Конечно. Раз ты, племяш, не можешь, то мне пришлось, а чтобы в будущем такого не произошло, то я наследство своей любимой бабули Констанции Венгерской в зад возвращаю. Граница теперь пройдёт до Чопа по реке Тиса, далее на Ужгород, включая этот, по-вашему, Унгвар или Унгород, и далее по реке Уж или Уг. Ну, там тебя уже не касается, там ляхи.

— Я…

— Да, погодь, племяш, за нанесённые жупанами твоими погромы и убийства людей, ты мне выплатишь десять тысяч золотых монет и выдашь всех этих разбойников и все их семьи на расправу. Отправлю их известняк добывать.

— Я привёл войска и разобью приведённый тобой сброд, и пойду дальше на Львов и Галич, пора, как ты выражаешься, брат мой, вернуть мне наследство Констанции Венгерской королевству Венгрия, — встал в ту самую позу Петра первого этот недомерок. Сказал-то пафосно, а вот смотрелось так себе. Петушок хорохорится. Да, подгадили ему немцы и италийцы, не те гены подсунули, мелкотравчатые.

— Знаешь, племяш, я тебя после победы затащу в один из домов посада и выпорю там самолично, чтобы знал, как на дядю слюной брызгать. И не дыши в мою сторону, от тебя гнилыми зубами воняет.

Недомерок схватился за рукоять сабли.

— Не советую.

— Я атакую тебя завтра утром и после победы насажу твою голову на копьё! — но руку от эфеса сабли с каменьями самоцветными убрал.

— Хорошо. Тогда двадцать тысяч золотых монет. И тысячу овец. До встречи. Ариведерчи, мучачос, pig poop (свинячья какашка), — это так преподаватель один у них на кафедре ругался, когда студенты его конкретно выбесят. Был на экскурсии в Венеции и кроме впечатлений любимое ругательство гондольеро привёз на родину.