Успешно проведя с англичанами первый раунд политико-дипломатического поединка, закончившегося установлением дипломатических отношений между Москвой и государством Ибн Са’уда, советская дипломатия постаралась сделать все возможное, чтобы выиграть и другой. Суть его состояла в том, чтобы подвести под эти отношения максимально широкие, насколько можно, торговые связи и упрочить, таким образом, позиции СССР в Хиджазе с прицелом на дипломатическое и торговое проникновение оттуда в другие земли Аравии и бассейна Красного моря.
«Торговые начинания Советов в Аравии», как отзывались о коммерческих инициативах Москвы английские дипломаты, в том числе выставка советских товаров в Джидде, доносили они, продемонстрировали «деятельную нацеленность Советов на освоение рынков Аравии» и показали наличие у русских отменных товаров. Особенно муки и мануфактуры, которые, надо признать, отличались в лучшую сторону от поставлявшихся туда ранее таких же английских товаров, причем и ценой, и качеством.
Анализируя причины бойкота, К. Хакимов в депеше в НКИД (31.07.1928) писал: «Я прихожу к выводу, что бойкот наших товаров был инспирирован никем иным, как англичанами, которые ставили своей целью добиться разрыва наших отношений с Ибн Саудом». «Душой бойкота, — по его выражению, — являлся губернатор Джидды, наиболее крупный, связанный с англичанами, импортер… сахара, муки, риса, чая и других товаров. Его призыв к объявлению бойкота не могла не поддержать, по крайней мере, та часть купечества, которая была связана с ним десятками лет торговых отношений, широко кредитовалась им, и находилась в полной его власти» (344).
К. Хакимов считал, что трудности в становлении отечественной торговли в Хиджазе, пораждались «отчасти и экспедиционным, — как он его называет, — характером советской торговли». Наши «товарные экспедиции, — указывал К. Хакимов, — имея в своем распоряжении ограниченное время, стремились к скорейшей реализации товаров, и поэтому должны были идти на известное снижение цен. Это вызывало на рынке ажиотаж… раздражало купцов-оптовиков и создавало впечатление чего-то вроде товарного налета». Не вызывали «товарные экспедиции», докладывал К. Хакимов, «среди купцов-покупателей и уверенности в бесперебойном снабжении рынка советскими товарами». Именно это и «сыграло большую роль» в деле привлечения нашими конкурентами-оппонентами «значительного числа местного купечества к активному бойкотированию товаров из СССР» (345).
Несмотря на все трудности и препоны, появившиеся в деле продвижения советской торговли в Аравии, свою деятельность на данном направлении Москва ни ослаблять, ни тем более сворачивать не собиралась. «На развитии этой торговли, — подчеркивал в одном из писем К. Хакимову зам. наркоминдела Л. М. Карахан, — мы строим планы нашего экономического и политического внедрения в страны района Красного моря» (346).
Ситуация с советской торговлей в Хиджазе, вместе с тем, еще больше обострилась, и не без участия в этом деле англичан. В начале 1929 г. при активном участии А. ад-Дамлюджи хиджазкое правительство приняло постановление, доведенное до сведения всех дипмиссий, о приостановке деятельности советских торговых организаций в королевстве до заключения политического и торгового договора, и об обложении советских товаров пошлинами, более высокими, чем товары из других стран. «Крупные торговцы, как выяснилось, — информировало советское диппредставительство Москву, — дали Ибн Сауду заем на сто тысяч фунтов стерлингов, за что получили от него обязательство не допускать в страну советские товары». Фуад Хамза, как следует из этого донесения, тогдашний фактический руководитель внешнеполитического ведомства королевства, «будучи связанным с враждебно настроенными в отношении СССР кругами Хиджаза, стремился к тому, чтобы обострить отношения с СССР».
«Все действия короля говорят о том, — сообщал советский диппредставитель из Джидды (01.04.1929), — что в создавшейся обстановке он рассматривает расширение отношений с СССР как фактор, ухудшающий и обостряющий англо-недждские отношения» (347).