Королевство слепых

– Мы только что из больницы, – сказал Бовуар, опускаясь в кресло. – Сердце у нее работает, и дышит она самостоятельно.

– Мозг не поврежден?

– Они проводят тесты, но точно можно будет сказать, когда она придет в себя. Мы от тебя поедем прямо к ней.

Изабель кивнула.

– Если я могу чем помочь…

– Хорошо, буду иметь в виду. Спасибо. Я дам тебе знать.

– Она все это время работала с шефом? И… никто не знал?

– Никто.

– Даже ты?

– Даже я. Я считал, он исключил Амелию в надежде, что она выведет его на карфентанил, но я понятия не имел, что это полицейская операция.

Изабель внимательно посмотрела на Жана Ги:

– И ты не в обиде, что он тебе не сказал?

Он приподнял пальцы над подлокотником кресла, потом опустил их. Что он мог сказать? Что мог сделать? Он знал: такова природа их работы.

Секретность. Секреты.

Были они и у Лакост. У всех старших офицеров были тайны, которые те держали при себе.

Бог свидетель, у него самого были секреты. В особенности один.

Он знал, что вскоре ему придется раскрыть его тестю. И эта тайна была гораздо ближе к дому и гораздо более личной, чем те, что скрывал от него Гамаш.

– Что карфентанил? – спросила Изабель.

– Похоже, мы арестовали всю партию. Кроме тех доз, которые ушли на эксперименты.

– Какие эксперименты? – спросил муж Изабель.

– Этот опиоид такой новый, что никто не знает размер безопасной дозы. А доза еще зависит и от веса тела, телосложения. От здоровья. У многих наркоманов сердце ослаблено, и самая малая передозировка отправляет их на тот свет. Этот тип…

Бах-бах-бах. Перед мысленным взором Бовуара промелькнула эта сцена. Тело упало. Мертвое тело.

Что-то такое, чего он никогда не сможет забыть. Еще один призрак в общем доме.

– …экспериментировал на наркоманах. Давал им разные дозы и записывал на предплечье количество. Миллиграмм. Два. Смотрел, кто выжил, кто умер.

Изабель покачала головой, ее лоб собрался в морщины.

– Почему он назвал его «Дэвид»?

– Имя его отца.

Она задумалась, не понимая, какой смысл в том, что сказал ей Бовуар. Что это – благодарность, оскорбление, обвинение? Дань признательности или намерение сделать больно?

Изабель подозревала второе.

– Как ты? – спросила она Жана Ги.

Она догадывалась о том, что у него на уме.

Он только что убил молодого человека. Отпетого. Преступника. Убийцу. Убил при самообороне. Но так или иначе, парень умер. И недалек тот день, когда Жану Ги придется встретиться с его отцом. Дэвидом.

– Устал я, – сказал Жан Ги, и она видела: ему, чтобы прийти в себя, понадобится нечто большее, чем горячий душ и хороший сон.

– Потрескивание кленовых поленьев в камине, – тихо сказала она. – Хот-дог на игре «Канадиенс». Рука Оноре в твоей.

– Это бы мне не помешало, – прошептал Жан Ги. – Merci.

Бовуар посмотрел вдоль коридора туда, где спали дети. Оттуда доносился тихий звук, почти шелест.

Жан Ги и Изабель тихо прошли по коридору и заглянули в спальню.

Арман закрыл книгу и склонился над ребенком, уперев локти в порванную на коленях, грязную ткань брюк.

Он напевал. А глаза маленькой девочки в кровати закрылись.

«Эдельвейс, эдельвейс…»

Много часов спустя Амелия Шоке открыла глаза, прищурилась на ярком свету.

Она почувствовала чью-то руку у себя на плече и вздрогнула.

– Все в порядке, вы в больнице. Меня зовут доктор Бодро. Я ваш лечащий врач.

Он говорил медленно. Внятно.

– Вы можете назвать ваше имя?

Последовала пауза.

– Амелия… Шоке.

– Верно. А это кто, вы знаете?

Доктор Бодро показал на человека, стоящего рядом с ним.

– Жопа. С ручкой, – пробормотала она.

– Что… – начал было доктор, но Гамаш хрипловато рассмеялся.

– И это тоже верно, – сказал он и посмотрел через кровать на Жана Ги, который облегченно улыбнулся.

– Извини за все это, Амелия, – сказал Гамаш.

– Вы…

– Да, всю партию.

Амелия закрыла глаза, и Гамашу показалось, что она задремала.

– Девочка.

– Мы ее нашли. Она в безопасности, – сказал Жан Ги. – Твой друг Марк тоже в больнице. Его выхаживают.

Амелия кивнула и погрузилась в молчание.

Гамаш отвел доктора в сторону:

– Она придет в норму?

– Думаю, да. Она здорова, и реанимация подоспела вовремя. Ей повезло.

– Да, хорошо, – сказал Жан Ги. – Не могу дождаться – хочу выслушать ее версию случившегося, когда она полностью придет в себя.

Прежде чем уйти, Арман вытащил из кармана маленькую затрепанную книжку и сунул в руку Амелии.

– Эразм, – прошептал он, хотя и сомневался, что она слышит его. – Для компании.

Они вышли из больницы, но прежде, чем день или ночь для них закончится, им необходимо было заглянуть еще в одно место.

Агент Клутье спала на своем стуле, но быстро проснулась и встала у стола, когда старший суперинтендант Гамаш и старший инспектор Бовуар появились в кабинете.

Вид у обоих был усталый. Небритые и растрепанные.

Она знала о ночных событиях и уже пошла им навстречу, но остановилась. И улыбнулась. Широко. Когда увидела, кто медленно идет следом за ними.

– Старший инспектор, – сказала Клутье; она подошла к Лакост и обняла ее.

– Мы разве так приветствовали другу друга, шеф, когда вы возглавляли отдел? – сказал Жан Ги.

– Только приватно.