Королевство смерти. Запятнанный ангел. Убийца на вечеринке с шампанским

— Он мог бы подтвердить алиби Лоры Фэннинг на ночь убийства. Это сузило бы круг подозреваемых.

О'Фаррелл покачал головой, пытаясь подобрать слова:

— Не то слово — мог бы, мистер Геррик. Если бы он сделал это. А я могу сказать вам, что он этого не сделает. Никогда. Не в этом мире!

— Но если Лора может назвать его имя…

— В этом-то вся и шутка, мистер Геррик. Она не может. Свои звездные минуты наша Лора изведала с человеком, которого она не знает, чьего лица без маски она так и не видела. До сих пор она расспрашивает о нем, втайне надеясь, что кто-нибудь проговорится. Но если кто-то и знает, он нем как могила! — О'Фаррелл закашлялся. — Нет, нет, мистер Геррик. Ваш Черный Монах никогда больше не появится. Можете быть уверены.

Я расплатился за выпивку и пожелал О'Фарреллу спокойной ночи. Он сунул бутылку «Джеймисона» под мышку, лихо отсалютовал мне и направился к боковому выходу. Маленький человечек дал мне немало пищи для размышлений. Я мог представить себе, как воодушевился Эд Брок, когда он услышал рассказ О'Фаррелла. Должно быть, он сразу бросился по следу и что-то нашел, но, вместо того чтобы сообщить то, что он узнал, Пенни и властям, он попытался подоить Фэннинга, и тот расправился с ним.

Да, теперь я знал, в каком направлении двигаться, но решил действовать осторожно. Фэннингу отныне известно, что откуда-то ниточка тянется к нему, и на этот раз он не попадется так легко. Он приготовится. Эд застал его врасплох. Со мной все будет по-другому.

Я во второй раз за вечер шел через вестибюль к лестнице, когда из кабинета появился Трэш.

— Оно того стоило? — спросил он.

— Несколько фактов, — ответил я.

Трэш закурил, одарив меня своей белозубой улыбкой.

— Большинство из нас давным-давно перестали искать факты, — сказал он. — Их не существует.

— Вы когда-нибудь подозревали, что О'Фаррелл знает об убийстве Уилларда больше того, что он рассказал полиции? — спросил я.

Трэш рассмеялся:

— Он всячески старался вас в этом убедить, да? Должно быть, вы ему хорошо наливали. Хочу вас предупредить, Геррик. Этого маленького ирландского придурка сжигает ненависть. Он ненавидит всех, потому что он неудачник и мошенник и еще кое-что, о чем неприлично говорить в обществе. Если вы заглотнули его наживку, значит, так вам и надо. Для него настоящий праздник — своими намеками убедить вас заподозрить кого-то. Знай он что-нибудь доподлинно, он растрепал бы об этом давным-давно, исключительно ради того, чтобы навредить кому-то. К счастью, он жалкий, мелкий трус, так что худшее, на что он способен, — это булавочные уколы.

— Вы сами отправили меня к нему, — возразил я.

— Потому что не сомневаюсь, что вы в состоянии отделить зерна от плевел, — сказал Трэш. — У О'Фаррелла есть излюбленный объект ненависти — Фэннинги. Он направил вас на их след?

Я вздохнул:

— Так и есть.

— Это старая история, — пояснил Трэш, перестав улыбаться. — Когда Пенни была маленькой девочкой, она любила болтаться около дома О'Фаррелла. Он хорошо ладит с детьми: рассказывает им сказки и старинные ирландские легенды. Пенни по-детски им восхищалась. Но когда ей исполнилось четырнадцать, у О'Фаррелла возникли кое-какие другие идеи на ее счет. Она рано развилась физически. Он проявлял к ней нежность, когда она была ребенком и нуждалась в этом. Но внезапно он превратился в старого похотливого козла. Лора, при всех своих заскоках, старалась быть хорошей матерью для Пенни. Она предупредила О'Фаррелла, чтобы тот не распускал руки, и запретила Пенни ходить в его дом. Пенни, в сущности, ничего не поняла и обиделась на то, что ее разлучили со старым другом. Она пошла к нему опять, и О'Фаррелл вел себя грязно. Тогда Пол Фэннинг задал ему первоклассную трепку. О'Фаррелл попал в больницу, а поправившись, попритих. Пол убедил его, что не шутит. Но естественно, О'Фаррелл ненавидит Фэннингов и с радостью сделает все, лишь бы доставить им неприятности — например, навешает вам на уши лапши своими намеками и предположениями.

Вот вам и ниточка, подумал я. О'Фаррелл даже словом не обмолвился ни о побоях, ни о больнице. Из его рассказа следовало, что его собственная совесть заставила его отказаться от Пенни. Вся его история, вероятно, из той же серии — наполовину правда, наполовину лживые инсинуации.

— Одно меня озадачивает, — сказал я Трэшу. — Как получилось, что после этого Роджер Марч позволил О'Фарреллу остаться в колонии? Его простили, когда выяснилось, что он мошенник, а не драматург. Потом оказывается, что он…

— Любитель Лолит, — докончил Трэш.

— И все же его не гонят. Это совсем не похоже на то, что я слышал о Роджере Марче.