Королевство свободных

Я поймал себя на мысли, что рассматриваю окружающую обстановку, но при этом абсолютно игнорирую собравшихся здесь людей. Около массивного кресла, на ступеньках, сидел полноватый, щеголевато одетый человек с двумя подбородками. На шее у нее висела изукрашенная каменьями золотая цепь. Наместник очевидно, потому и не на троне. Однако на мраморные ступени подушечку подложил. Видимо, боится задницу застудить.

Рядом с ним благородные доны при оружии, священник с длинной седой бородой и в парадном облачении. Скорее всего, патриарх княжества. Про саранскую ересь я наслышан был, еще когда в ордене служил, так что мне он в общем-то не страшен, если вообще ему позволят задавать вопросы.

Ничего не скажешь, быстро они собрались. Интересно, кто первый начнет? Начал дон Риго — этому дону палец в рот не клади. Недаром он первый мне присягу принес.

Мой покамест единственный вассал раскланивается, обращается ко всем по очереди и по старшинству и говорит, мол, благородные доны, свершилось великое чудо, в годину бед и невзгод истинный король Сарана вернулся.

У всех тут же стали такие лица, будто им напомнили о каких-то старых долгах, которые нужно выплатить не то чтобы завтра, а прямо сейчас. По сути, конечно, так оно и было. Пока дон Риго вводил в курс дела саранскую знать, я стоял молча и горделиво и при этом хмурил брови. Грозно так хмурил.

В процессе длинной и витиеватой речи дона Риго выяснились очень интересные подробности, которых мне крайне не хватало для полноты понимания сложившейся ситуации.

Оказалось, что дальний предок этого самого дона Риго был не просто знатным саранским доном, а к тому же еще и принимал последнее дыхание и исповедь умирающего короля и даже глаза потом ему закрыл. И вот король, находясь на полпути в мир иной, прозрел будущее и сообщил приметы своего преемника, которые как нельзя лучше подходили ко мне. Вот, оказывается, почему дон Риго так меня хитроумно выспрашивал. Приметы эти известны только прямым потомкам того великого предка.

Наместник пока молчал. Лицо его налилось краской, то ли от волнения, то от злости, маленькие поросячьи глазки так и зыркали по сторонам. Благородные доны тоже молчали, и я понял, что ответную речь будет держать лицо духовное. Как-никак я явился по промыслу Божию, так что вопросы посредника между Господом и людьми более чем уместны. Голос у него, вопреки моим ожиданиям, был красивый и звучный, несмотря на прожитые годы.

— Сын мой, — обратился он ко мне, — веруешь ли ты в Святую Троицу?

Вопрос был, конечно же, с подвохом. Но не на того напали! За долгие, надо вам сказать, странствия по мирам я насмотрелся на самые разнообразные формы того, что с натяжкой можно назвать христианством. Интересно, как отреагировали бы местные отцы церкви, если бы я сообщил им, что практически в каждый мир, похожий на этот, приходил тот, кого принято называть Сыном Божьим? Приходил, учил, его обычно казнили мучительно и страшно, а потом начинали поклоняться. Обычное дело. Вот интересно, где-то же сидит Творец Мироздания, смотрит на все это безобразие и удивляется. Ну ладно, отвечу патриарху в точном соответствии с тем, что Мэнгер считает саранской ересью.

— Вера в триединство божественной сущности — изуверие есть, что насаждается наместником Темного, который прозывается папой Вселенской Церкви, суть коей — обман людей.

По тому, как одобрительно закивал святой отец, я понял, что ответил не просто правильно, а максимально точно. Ничего не скажешь, подсобили мне отцы Вселенской Церкви, этого самого вселенского зла. Еле сдержался, чтобы не усмехнуться. А священник тем временем продолжил теологический диспут:

— Тогда во что ты веруешь, сын мой?

— Верую в единого вечного и предвечного Отца Сущего, который послал своего Сына возлюбленного, во искупление грехов человеческих. — Это почти первый стих саранского символа веры. Так, пойдем дальше. — Святой Арий учит нас, что Бог не всегда был Отцом. Был миг, когда он был один и ещё не был Отцом: позже он стал им. И создал он Сына, и тот воплотился в мире тварном.

Священник закивал и даже улыбнулся. Наместник же все помрачнел и налился кровью, как комар.

— Веруешь ли ты в Страшный Суд и воскрешение мертвых?

— Верую лишь, как и надобно доброму христианину, в суд Бога над каждым человеком после его смерти и воздаяние за его жизнь адским пеклом или райским блаженством. Воскрешение мертвых в плотском теле суть козни Темного, что мысли о некромантии вложил в грешные головы иерархов Вселенской Церкви… — Так, кажется, меня понесло, не сказать бы чего лишнего.

— Правильные речи говоришь ты. Но скажи мне, сын мой, и говоря помни, что перед Господом нашим, перед Его Сыном и перед святым Арием несешь ты ответ: истинно ли ты король, который был предсказан нам?

Я выдержал паузу и подумал, как бы ответить похитрее. И тут мне пришла идея отвечать по возможности словами Писания. Против этого очень, очень сложно найти какие-либо контраргументы.