Королевство ведьм

«Штольцгеры…» — Внутри меня закипал праведный гнев. Эти выродки-ростовщики, уничтожили светлую душу, и небеса прокляли их, и проклятие это — я. С подачи старшей Штольцгер началась травля, с её же барского плеча началась и слежка за нашим домом. Попытка убийства так же возможно была её инициативой, а долг сестры лишь предлогом. Эта грязная сука играла с нами, прячась за силой и высотой стопок золотых монет! Думая, что никто не сможет преодолеть высоту её золотых стен, она день за днём, на протяжении более двух лет со света сживала наш род, и этому придётся положить конец.

Глава 12

Встал я, как и в первый день, под звучный удар материнского молота. На улице было всё так же темно. Не отдохнувшее тело чувствовало себя немного лучше, чем вчера. По крайней мере, теперь спускаться и подниматься по лестнице я мог не опираясь на стену. Заметив меня, Хельга, в очередной раз удивленно покачав головой, приветственно кивнула, а после вернулась к своей работе. Я же, разминаясь и растягиваясь, принялся за обыденное. В первую очередь — уборка за моими домашними свинками. Повсеместно по-прежнему валялись кувшины, местами были разбросаны остатки еды, но, что удивительно, исполнив мою просьбу, Сигрид всё же собрала посуду и вынесла её во двор, не забыв даже замочить. Или это за неё сделал дождь? Едва мои руки коснулись кучи, как тотчас на горизонте показался знакомый силуэт.

Полупоклоном приветствуя меня, из предрассветной темени, по вымощенной мною деревянной дорожке подошла соседская "кошка". Сегодня она была одета в более простые, обтягивающие её тощее тело вещи, из-под которых в области шеи я заметил непонятный рисунок.

«Рабский ошейник», или же «Печать слуги», как пояснила она. Всем местным рабам для предосторожности на кожу наносилось проклятье. Оно было чем-то вроде тех же кандалов, сдерживавших рабов от побега или умышленно причинения вреда своим хозяевам и их имуществу. Этот ошейник мог мгновенно убить ослушавшегося подчинённого или заставить его испытать невыносимые мучения. Обязательный атрибут на теле каждого невольника.

Закончив свой рассказ, та, зевая, забрала у меня деревянный таз с посудой. «За всё уплачено» — пояснила кошка, предложив мне отдохнуть. Было бы неплохо поспать лишний часок-другой, но у меня на это утро ещё были и другие планы.

Быстро прибравшись на первом этаже, взялся за готовку. Чищенный картофель весело дрыгался в чане с кипящей водой, а курочка на вертеле постепенно принимала положенный ей золотистый оттенок.

Не знаю, почему, но именно пюре с поджаренной, а не с сожжённой к чертовой матери курицей, сейчас мне хотелось больше всего, ведь от одного воспоминания того, что мои сёстры называли «супом» — хотелось плеваться и бежать куда глаза глядят. Еда настоящих варваров!

Спустя некоторое время, на приятный запах исходивший от мяса слетелись остатки нашего сонного царства. Первой, как и положено, была старшая. Не успев умыться, та потянулась своими грязными ручонками к завтраку, за что и получила деревянной толчанкой по рукам.

«За дело» — ответив на недовольный вопросительный взгляд, шыкнул я, в след за чем сестра, сонно бубня себе под нос, поплелась к колодцу.

Как оказалось, одной упитанной курицы для этих верзил крайне мало. С пеной у рта, словно бешеные и никогда не евшие, женщины за считанные минуты разорвали ту на куски, оставив мне всего два маленьких кусочка. Картошка, залитая молоком и доведенная до однородной массы, так же дамам неплохо зашла, пусть и не как мясо, но всё же. Оставшийся блестеть котелок был отличным знаком успешно завершившейся трапезы.

— Ох, — держась рукой за пузо, сыто простонала Сигрид. — Святой Пётр мне свидетель — после такой шикарной еды я к готовке Илвы ещё неделю прикоснуться не смогу.

— Да-а-а, сынок, порадовал старуху. — откинувшись на единственном в доме стуле со спинкой, пропыхтела мать. — Ты и раньше вкусно готовил, но сейчас превзошёл даже самого себя. С тобой хоть харчевню открывай, мне уже и самой не хочется отдавать такое сокровище Бэтфортам. — Последние слова вызвали на лицах родных приятные моим глазам улыбки, глядя на которые я чувствовал некий покой, внутреннее удовлетворение. Их судьба беглецов и скитальцев казалась мне такой близкой и родной. Судьба-негодяйка нещадно поигралась с их жизнями, и, быть может, лишь благодаря этому они всегда с улыбкой и теплом глядели на меня, давая тем самым то, чего я никогда не имел. И самое для меня необычное — так это то, что я хотел отплатить им тем же теплом в глазах. Хотел, но не мог, ведь я никогда и никого по-настоящему не любил.

Покончив с завтраком, я повторно вынес на улицу посуду, а также часть не стиранных вещей, не забыв при этом прихватить с собой и угощения для нашей временной помощницы. Кошка на улице показалась не сразу. Прежде, чем она вышла, я уже успел перемыть тарелки и даже замочить вещи.