Королевы бандитов

Половина участниц собрания принесли с собой маленьких детей, и в тишине на веранде повсюду брякали погремушки. Гита наблюдала, как крошечный мальчик ожесточенно трясет пустой бронзовый колокольчик. Колокольчик не отзывался на эти усилия – он давно потерял язык, и бок у него проржавел до дыр. Ямочки на ручках малыша были очаровательными. При виде его Гита почему-то вспомнила о Раисе. И мысли эти были такими несвоевременными и уютными, что она не услышала свое имя, когда до нее дошла очередь в списке Варуна.

Она встрепенулась и покосилась на Салони, которая в изумлении таращилась на нее, даже челюсть отвесила.

– У нас у всех, вообще-то, дел полно, Гитабен, – сурово покачала головой Салони. – Отдай уже Варунбхаю наши денежки.

Близнецы захихикали, и Гита, встав, протянула инспектору скомканные купюры, собранные с участниц ее группы, под пристальным взглядом полицейского. У нее так сильно взмокли ладони, что пришлось вытереть их о сари, но они тотчас снова сделались потными.

– Простите, – пробормотала она, обращаясь к Варуну, и услышала, как Салони у нее за спиной презрительно фыркнула.

Варун, любезный, как всегда, ограничился словами благодарности. Он пересчитал влажные банкноты привычными скупыми движениями и аккуратно уложил их в жестяную коробку к остальным деньгам, сделав пометку в ведомости. А ведь когда-то Гита гордилась своей собранностью и деловитостью. Теперь же из-за Фарах и этого любопытного копа она превратилась в рассеянную и потеющую ходячую катастрофу.

Собрав взносы со всех шести групп заемщиц, Варун предложил им вместе произнести обязательства, которые они хором повторяли каждую неделю в конце собрания. Когда история с микрокредитами только началась, инспектор раздал женщинам листы бумаги с этой клятвой на гуджарати, и сейчас большинство заемщиц уже знали ее наизусть. У Гиты мелькнула бесполезная мысль о том, что безграмотная Фарах не смогла прочитать текст.

– «Мы здесь для того, чтобы помочь себе и своим сестрам», – хором проговорили все вслух первую строчку.

На второй – «Обязуемся вовремя платить проценты по кредиту» – Салони смерила неодобрительным взглядом Фарах, и Гита увидела, что вдова ответила ей безмятежной улыбкой.

Салони отвела глаза, чтобы прочитать третью строчку клятвы: «В тяжелые времена обязуемся помогать сестрам из нашей группы». Блузка под сари у Гиты пропиталась по́том насквозь. День был жаркий и безветренный, у всех женщин темнели мокрые пятна под мышками; даже безупречно отглаженная рубашка Варуна потеряла свою свежесть.

Собрание закончилось. Гите отчаянно хотелось броситься домой и спрятаться ото всех. Женщины столпились у тесного выхода с веранды, тридцать пар пяток затопали, влезая в сандалии. Все поглядывали на офицера полиции в униформе цвета хаки – редкое зрелище в их захолустной деревне. Расходились парочками и группами, беспардонно обсуждая копа, хотя он стоял в пределах слышимости. Гита увязалась за Прити и Прией, делая вид, что идет с ними.

– Он похож на Сунила Шетти[72], – театральным шепотом высказалась Прити.

– Нет-нет, – отозвалась Прия, – на Аджая Девгна[73].

– О, на комплимент это не тянет! – чересчур громко рассмеялась Гита, влезая в разговор. – Ну что, айда за покупками?

Прити с недоумением обернулась к ней:

– Чего? О чем это ты?..

Полицейский встал между Гитой и близнецами:

– Минуточку…

11

Гита остановилась. И ее сердце – тоже.

– Фарахбен? – спросил Гиту полицейский, и она чуть не задохнулась, издав нечто похожее на всхлип. Голова полицейского закрыла для нее солнце. Близнецы ретировались.

– Это я! – сказала стоявшая на веранде Фарах, затем неспешно отыскала свои сандалии и надела их.

Пока она спускалась по ступенькам, Гите показалось, что прошли века. Коп поздоровался с Фарах, соединив руки в приветствии так, что между ладонями у него оказался блокнот:

– Намаскар.

Фарах в ответ поднесла сложенную чашечкой ладонь ко лбу:

– Салам.

Коп взглянул на Гиту, потом в свой блокнот:

– А вы?..

– Гита. – Она тоже соединила на уровне груди мокрые ладони: – Рам-Рам.

– Джай Шри Кришна[74]. Вы одолжили Фарахбен и ее покойному мужу деньги, так? – спросил он, сверившись со своими записями.

– Э-э… только Фарах, – ответила Гита, схватившись за мочку уха. – Внесла один раз за нее проценты в нашей группе заемщиц.

– Ясно, – кивнул офицер и сделал пометку в блокноте, а Гите показалось, что он подписал ей приговор. Но коп уже потерял к ней интерес. – У меня к вам несколько вопросов, Фарахбен. Мы можем поговорить наедине?