Королевы Нью-Йорка

– Знаешь, – шепотом говорю я и тянусь через стол к ее запястью, – Беа гордилась бы тобой.

Но Ариэль на меня не смотрит.

– Да, – говорит она и вдруг резко выпрямляется. – Миссис Ли, у нас тут все готово!

Из подсобки выходит мама: на ней кашемировый свитер и бежевые слаксы, завивка длиной до плеч. Она хостес и старается всегда одеваться в деловом стиле, даже если это подразумевает, что ей приходится каждый день надевать единственный приличный свитер. Купить еще один – это lang fei[3]. Деньги нужны для того, чтобы платить по счетам. Изобилие, всегда говорит мама, это всего лишь сон.

Глядя на наши дамплинги, она одобрительно кивает.

– Неплохо. Может, когда-нибудь и вы здесь будете работать.

Она шутит, но краска заливает мне шею, уши горят. Я знаю, что это и есть мое будущее. Но не будущее Ариэль или Эверет.

Ариэль обтирает руки тканевой салфеткой и пододвигает блюда к маме.

– О другом мы и не мечтаем, миссис Ли.

Ариэль бросает взгляд на телефон, а потом, поджав губы, поднимает голову и смотрит на нас.

– Тебе пора, да? – спрашиваю я.

Ариэль кивает и выбирается из-за стола. Эверет уже всхлипывает, слезы тихо сбегают к подбородку. Мы шагаем к выходу, мама бросается за салфетками и протягивает их, смятые, Эверет. Она ненавидит плач даже больше, чем прощания.

– Удачи тебе в Калифорнии, Ариэль, – говорит она и уходит в подсобку с полными подносами дамплингов.

Я нагибаюсь и выкатываю из-под стойки три больших чемодана.

– Будем все время переписываться и устраивать видеосозвоны, – обещает Ариэль. – И электронные письма друг другу слать.

– О-о, письма, – восторгается Эверет. – Типа мы такие старомодные и переписываемся по-настоящему. Мне нравится эта идея.

– Окей, – говорю я. – Каждый день?

– Ариэль в тот же день на сообщения не отвечает, даже когда она дома. – Эверет шмыгает носом, а потом, осознав смысл сказанного, нервно сглатывает.

Но Ариэль, похоже, ничего не заметила.

– Эй, – смеется она, – я вообще-то стараюсь.

– Раз в неделю, – предлагаю я.

– Окей, – соглашаются девчонки, – раз в неделю.

Эверет обхватывает Ариэль за талию, сжимает ее хрупкую фигурку в объятиях.

– Спасите, меня душат!

Хватка Эверет не ослабевает.

– Ходи там за нас на свидания с красавчиками, ладно?

– О, само собой. Забью на учебу ради парней.

– Моя девочка.

Мы выходим на улицу, прячемся от летней жары в тени козырька. Флашинг[4] просыпается. Весь квартал увешан вывесками на китайском. Мистер Женг снимает с тележки стеклянный колпак, под которым обнаруживаются соленый пудинг из тофу и сладкое соевое молоко. Утренний воздух наполняется вонью старых паропроводных труб и сигаретным дымом.

Ариэль вызывает такси, и через пару минут к нам подлетает блестящий седан. Она запихивает чемоданы в багажник и обнимает нас на прощание.

– Два месяца, – говорит она, – а потом мы снова будем вместе.

Кажется, что это целая жизнь – и в то же время совсем недолго. Эверет кладет голову мне на плечо, и мы всё машем, машем, пока машина Ариэль не превращается в точку на горизонте.

А потом пропадает совсем.

2 Джиа

Если я что-то и знаю об Эверет Хоанг – это то, что она ненавидит духоту. Поэтому мы отпираем замки на великах и педалируем прочь от гудящих вентиляторов ресторана в ледяное благо охлаждаемого кондиционерами дома Эверет.

Ехать недалеко, через парк, но город при этом меняется на глазах. Когда мы доезжаем до главной парковой аллеи, я притормаживаю, чтобы полюбоваться на Унисферу[5] – массивный стальной глобус, вокруг которого носятся скейтеры и сопливые карапузы. Он в буквальном смысле стоит на границе двух миров, отделяя голодные суетные улицы Чайнатауна, где сгорбленные старушки набивают скрипучие тележки пластиковыми бутылками, от роскошных тюдоровских особняков района Форест-Хилс-Гарденс, где газоны утыканы автоматическими поливалками, а мусорные баки скрыты от глаз.

Эверет мчит туда во весь опор, одной рукой держит руль, другой обмахивается меню доставки, прихваченным со стойки ресторана. Парк сменяется улицами – всюду раскаленные черепичные крыши, вдоль дорог высятся деревья, – мы на месте. Эверет расстегивает шлем и приглаживает тонкие прядки, выбившиеся из французских косичек, в которые уложены ее волосы.

– Боже, – говорит она, оглядывая свой кроп-топ, – придется еще раз в душ сходить.

Мы завозим велосипеды в гараж, затем минуем прихожую. Несмотря на то что я уже бывала дома у Эверет примерно пятьсот раз, меня всегда накрывает чувством, будто я туристка в королевском дворце. Особняк для Хоангов оформлял дизайнер интерьера, поэтому изнутри тот напоминает чуть более элегантную современную версию дома мистера Бингли из «Гордости и предубеждения». Колонны обрамляют дверные проемы, на полу – персидские ковры, под потолком – хрустальные люстры. Эркерные окна выходят в сад, где садовник – манжеты у него в кайме грязи – корпит над кустом гортензий. Он бросает на меня взгляд и по-доброму улыбается, будто мы знакомы, будто мы с ним друзья и принадлежим одному миру.

Эверет вслед за лабрадудлем Уоткинсом заходит в гостиную и плюхается на диван, закинув одну ногу на подлокотник.