Королевы Привоза

Схватив злополучную статью, Сосновский бросился в кабинет к главному редактору. Антон Краснопёров помещался в отдельной комнате, на двери которой еще сохранилась позолоченная табличка с надписью «Дежурная горничная». Он находился на рабочем месте и, прижимая трубку плечом, разговаривал по телефону, одним пальцем левой руки отстукивая при этом на печатной машинке какую-то докладную записку для Ревкома (Володя прочитал заглавие), а правой – царапая простым карандашом на полях литературного журнала какие-то заметки. Словом, Краснопёров был весь в делах, как и подобает настоящему газетчику.

Увидев Володю, он кивком головы указал ему на стул, но тот, швырнув на стол статью, остался стоять, полыхая праведным гневом.

– Что это значит? – возмутился Сосновский, когда Краснопёров закончил разговор по телефону. – Это лучшая статья, которую я написал! Что происходит?

– Далеко не лучшая, – спокойно ответил редактор, словно не понимая того, что Володя весь кипит. – Зачем тратить свой талант на разборки пьяных грузчиков на Привозе?

– Что? – К такому повороту разговора Володя явно был не готов.

– Убили, разрезали – всего лишь свара местной пьяни, бандитские разборки. Пили вместе, затем поссорились, в процессе ссоры убили женщину, а чтобы спрятать труп, разрезали на куски… Никаких загадок, ничего интересного, чтобы делать это публичным достоянием.

– Ты серьезно? – Володя не верил своим ушам. – Это же черт знает какая глупость! В городе орудует самый настоящий маньяк, он убивает женщин и режет их на куски, а мы молчим!

– Каких женщин? Подумаешь, убили одну девицу легкого поведения! – пожал плечами Краснопёров.

– Не девицу легкого поведения, а торговку розничным товаром, – уточнил Володя. – И она вторая жертва. Женщин было две.

– О первой ничего не известно. Я не слышал, – возразил Краснопёров.

– Вот об этом я и хотел бы узнать в поли… в народной милиции! – воскликнул Володя. – Они уж точно должны знать про первую жертву!

– Город на грани контрреволюции, везде орудуют криминальные элементы и неуловимая банда Японца – я думаю, милиции есть чем заниматься, кроме пьяных разборок грузчиков! – отрезал Краснопёров.

– Да при чем тут грузчики! – Володя едва не взвился до потолка. – В пьяном виде так не убивают! А расстрел заложников?

– Вот-вот, об этом я и хотел поговорит особо! – уцепился за тему Краснопёров. – Ты напрасно порочишь деятельность военного коменданта Привоза! Поверь, в таком гиблом и грязном месте действовать нелегко. Приходится держать в узде всю эту контрреволюцию, буржуйскую сволочь!

– Да ты шутишь! – Володя был в шоке. – Эта Марушина на глазах у всех расстреляла ни в чем не повинных людей!

– Это была необходимая мера, чтобы поддержать порядок. Значит, нельзя было действовать по-другому, – и Краснопёров принялся уговаривать Володю: – Ты пойми, Авдотья Марушина пытается установить железный революционный порядок среди сброда и буржуев, а это нелегкая задача. Мы не можем ругать ее в таком тоне за то, что она выполняет свои прямые обязанности, очень тяжелые сейчас.

– Прямые обязанности? Да она убивает людей! – возмущению Володи не было предела.

– Это необходимая мера, чтобы поддержать порядок. Она вынуждена действовать таким образом, чтобы дошло до всех остальных. По-другому буржуйский сброд не понимает. Это очень серьезный вопрос. И вместо того, чтобы объяснить правильность ее поведения населению, поддержать проводимые меры по установлению порядка, ты пишешь злобные пасквили на военного коменданта Привоза! – развел театрально руками Краснопёров.

– Так, – Володя начал кое-что понимать, – ты хочешь сказать, что в таком виде эту статью не пропустит цензура Ревкома?

– Наконец-то… – выдохнул редактор. – Я тут распинаюсь битый час, а до тебя только сейчас дошло! Мне не нужны неприятности. Нам еще мебель не дали и тираж не увеличили. А ругать комендантшу Привоза, которую назначила лично Соколовская, это неприятность.

– Она убийца. Она стреляет людей.

– Ты не прав. По-другому сейчас нельзя. С криминальными элементами она поступает по законам военного времени. И правильно делает. Давно пора было избавить Одессу от этой бандитской нечисти.

– Это были простые торговцы, а не бандитская нечисть, – возразил Володя, – я знаю. Я там был.

– Может, и был, – легко согласился Краснопёров, – но есть твое личное мнение, и есть революционная политика газеты. Первое ты обязан держать при себе. Если оно идет вразрез со вторым, – и, видя, как расстроен Володя, добавил: – но я могу напечатать про убийство, если ты перепишешь статью.

– Как перепишу? – сокрушенно поинтересовался Сосновский.

– Уберешь все про Марушину и про расстрел заложников – тем более, что никакого расстрела не было. Напишешь только про убийство, в котором подозревают пьяных грузчиков, поссорившихся за бутылкой водки. Так мы убьем двух зайцев: расскажем про убийство и подчеркнем вред пьянства, что просто необходимо в нашем новом обществе.