Королевы-соперницы

— Дело в том, что он такой родился. Калека. — Священник пожал плечами. — Вот вам и Господь, никакого понятия о честной игре.

У графини перехватило дыхание. Теперь она точно поняла, что сделала неверный выбор. Потому что по мере того, как ее глаза привыкали к темноте, она увидела, что на полу позади преподобного кучей валялись плащ, шляпа и шарф, в которых он ее преследовал, а в руке он по-прежнему держал, помахивая им, топор.

Йомен Джонс с факелом и в белой ночной рубахе побежал к старшему йомену-стражнику, жившему в доме на лужайке Тауэра, забарабанил в дверь.

— Тревога! Поднять решетку, послать стражу на помощь леди!

Элпью бежала впереди, Ребекка с братом не отставали. Они постучали в большие ворота Сторожевой башни. Вскоре появились Джонс и лейтенант Тауэра с огромной связкой ключей.

Ворота открылись. Компания перебежала по мосту через ров и забарабанила в опускную решетку Средней башни.

— Кто там? — позвал из верхнего окна стражник этой башни.

— Открывай! — завопила Элпью.

— Тихо, тихо, полегче, девушка!

Из зверинца донесся могучий рев.

— Открывайте же эти проклятые ворота! — кричала Элпью, пока не подбежал йомен Джонс и не приказал поднять решетку без промедления.

— Придется вам всем вместе покрутить колесо! — крикнул йомен Средней башни.

Элпью и Ребекка засучили рукава.

— Почему Господь избрал меня жертвой и поразил сифилисом? — причитал священник. — Я добрый человек и хотел подарить этой девице немного любви. А она в ответ наградила меня сифилисом!

— По-моему, священники должны обуздывать подобные чувства. Насколько я знаю, похоть — один из смертных грехов.

— Был один святой, который пытался смирить восставшую плоть, роняя на свой орган горячий бекон. Я пробовал, но только больше возбуждался. А потом сама мысль о беконе стала эротической. — Тяжело дыша, он кружил вокруг графини. — Эта шлюха заслуживала смерти. Бог это знает. Через месяц или два она и так умерла бы.

— Я поняла, что вы убили Сару за то, что она вас заразила... — Графиня пыталась выиграть время, потихоньку продвигаясь к ближайшему столбу. — Но почему Анна? Она же не была вашей любовницей?

— Актриса! Зачем бы я стал связываться с этими надменными женщинами, которые считают себя гораздо выше простых смертных?

— Но вы же убили Анну Лукас?

— Да, да, да! — Священник взмахнул топором. — Произошла ошибка. Она надела зеленый плащ, в котором обычно ходила Сара, и стояла в том месте, о котором мы договорились, — на террасе рядом с Водными воротами. Улица была тихой. Все ушли на лекцию. Я тихонько подошел сзади и... — Он с треском ударил обухом по каменным плитам пола. В одной из клеток взревел лев. — Она повалилась, как кукла. — Священник опустил голову. — Я потащил ее тело во двор водопровода. Дурацкий плащ зацепился за забор, и я сорвал его и бросил. Закрыл ворота, чтобы закончить свое дело. И только когда я отсек ей голову, то увидел, что убил не ту женщину. Ее голова лежала на земле лицом вверх, глядя на меня с гневом, обвиняя меня. Стараясь не смотреть, я сунул ее в сумку. А тело спихнул в резервуар рядом с воротами. Я устал. Отдышавшись, я выбежал на террасу. Но внезапно она оказалась заполнена людьми. Я бросился в Водные ворота, надеясь нанять лодочника, который перевез бы меня сюда, в Тауэр, но лодок не оказалось. Потом кто-то зазвонил в колокольчик. Я запаниковал. Подумал, что нашли тело и поднимают тревогу. Руки у меня были покрыты кровью, поэтому я сунул сумку под скамью и, спрыгнув на отмель, отсиделся на берегу в тени лестницы.

Какой-то здоровяк заставил меня понервничать. Он ходил к воротам и обратно, перенося ящики. Вскоре появились вы с вашей служанкой, и с вами заговорила какая-то толстая женщина. Затем за ней приплыла лодка. Я выбрался на ступеньки и попросился в эту лодку. Дама держала путь только до лестницы Темпла, но сказала, что будет рада разделить лодку с представителем самого Господа Бога, чтобы оградить себя от грязного языка речников. Но в спешке я забыл забрать сумку.

Позади них зарычал лев. Графиня слышала, как беспокойно заходили по своим клеткам другие львы.

— Сумку с головой Анны? — уточнила графиня.

— По реке мимо нас проплывали другие лодки. Один мужчина держал факел, а я не хотел, чтобы кто-то увидел мои окровавленные руки. Боясь, что эта грузная, крупная женщина в моей лодке заметит, я опустил их за борт и позволил быстрым водам Темзы унести эту грязную кровь.

— «А, руки, руки! Мне их вид глаза из впадин вырывает... — В дверях стояла Ребекка. — Океана не хватит их отмыть...»[40] — Она подошла к священнику, ее темные глаза метали молнии в свете факела йомена Джонса. — Эта кровь, о которой ты говорил с таким отвращением, была водой жизни моей самой лучшей подруги, презренный червь.