Короли Альбиона

Мои неопытные спутники начали страдать от того явления, которое в течение полутора лет нашего пребывания на западной окраине мира казалось им одной из самых больших неприятностей этого путешествия, — я имею в виду смену времен года. В Виджаянагаре всего два сезона: первый — теплый и влажный, второй — жаркий и сухой, причем последовательность их настолько предсказуема, что всем заранее известен день, когда начнутся дожди и сколько они продлятся. Членам нашей экспедиции предстояло узнать, что здесь ясное теплое утро может внезапно смениться холодным и влажным вечером. Кроме того, через несколько месяцев, когда мы еще находились в пути, листья с деревьев начали опадать и почти вся растительность увяла, так что людям приходилось питаться запасами, сложенными в амбарах, а к весне остатки этих припасов успевали сгнить, и мы видели людей, умиравших от голода. Для меня это зрелище было не внове, но князь Харихара и Аниш были поражены непристойностью и противоестественностью такого конца земного существования человека и называли его оскорблением богам и природе — в этом я с ними совершенно согласен.

Я человек, склонный к умозрительности, в то время как Аниш предпочитает все оценить, взвесить и дать точное определение. Как-то раз, когда наш караван двигался по возвышенности, с которой были видны поля пшеницы, выжженные до сбора урожая, валявшиеся повсюду незахороненные трупы женщин и детей, подвергшихся перед смертью насилию и умерших мучительной смертью, а затем мы миновали открытую общую могилу, куда свалили почерневшие трупы умерших от чумы, Аниш промолвил:

— Али, если Виджаянагару мы назовем Первым миром, а те арабские государства, через которые мы проходили, — Вторым, то этот мир мы вправе счесть Третьим и наихудшим, ибо здесь беснуются демоны голода, меча и болезни, мчась вослед неистовому богу войны.

Мы медленно двигались вдоль берегов Роны, а затем Соны, где видели разоренные и выжженные земли, потом шли вдоль Сены к Парижу, проходя через владения, принадлежавшие королю франков и его вассалам, либо герцогу Бургундскому, который спорит с королем за власть над этой областью. Мы миновали также множество других княжеств, герцогств и крупных поместий, почти всюду оказываясь свидетелями вооруженных стычек и нападений; мы видели, как жестоко угнетают здесь земледельцев и как преследуют и казнят всякого, кто посмеет возвысить свой голос против неразумия и злоупотреблений церкви. На городских площадях горели костры и применялись еще более отвратительные способы расправы. Мы сами постоянно подвергались опасности быть схваченными и осужденными как еретики, шпионы и просто как чужаки — ведь мы явно были иноземцами и не христианами. Особенно бросалась в глаза наша темная кожа — она так явно отличается от бледной, обескровленной, холодной с виду кожи, которая здесь считается признаком «образа Божьего». Однако эти люди превыше всего ценят богатство и деньги (хотя никогда в том не признаются), и за свое золото и драгоценности мы всегда могли получить у местных феодалов не только право проезда через их земли, но и вооруженную защиту.

Погода становилась все хуже, и спутники исполнились благодарности ко мне за то, что и в этом я оказался столь же предусмотрителен, как и в других делах. Мы продали жемчуга, что были предназначены для покупки одежды, в Дижоне, столице Бургундского герцогства. Все придворные дамы, да и многие кавалеры, принялись похваляться друг перед другом великолепными жемчужинами, вделанными в ожерелья, перстни и серьги. Мы создали здесь новую моду и тем самым подняли спрос на драгоценности. В результате всем членам экспедиции удалось одеться в лучшие меха и шерстяные одежды, а также приобрести теплую обувь

Итак, не испытав особых тягот, мы в самой середине зимы вновь вышли к берегам моря, но на этот раз холодного серого моря. Когда мы достигли порта Кале, уже близилось наступление месяца, который англичане называют «январь». С него они отсчитывают новый год, по их календарю начинался год 1460-й.

Часть II

Глава тринадцатая