"Короли без короны"

      -- Кузен, я вовсе не хочу быть суровым с вашим другом. Если бы речь шла о ком-то другом, я не был бы столь снисходительным. Ради вас я дам возможность графу де Саше заслужить помилование и даже награду. Я хочу, чтобы граф отправился в Нидерланды и привел семнадцать провинций к повиновению Франсуа. Мой брат мечтает о короне, что ж, он завоюет ее там. Если графу удастся выполнить возложенное на него поручение, он получит полное прощение и награду. Если же нет -- что ж, я буду ждать исхода дела, как ждут исхода Божьего суда. Вы довольны, Жорж?

      Принц Релинген посмотрел в глаза кузену.

      -- И вы дадите ему патент и войска?

      -- Никакого патента, кузен, никаких войск, -- объявил король. -- Денег я тоже не дам. Для всех граф де Саше должен действовать на свой страх и риск. Я не могу подвергать опасности свои отношения с королем Филиппом. Вы должны понимать это лучше других. Впрочем, я позволяю графу взять в Нидерланды его полк. Будем считать, что он в бессрочном отпуске. Однако если граф попадет в плен к испанцам, я откажусь от всего.

      -- А если графу де Саше удастся это предприятие, -- медленно проговорил Жорж-Мишель, -- вы сделаете его герцогом и маршалом?

      -- Да-да, конечно, -- торопливо подтвердил король. -- Я разрешу ему вернуться во Францию и награжу. Можете быть спокойны.

      Жорж-Мишель коротко кивнул и вышел. Он чувствовал, что иначе может утратить выдержку и совершить какое-то безумство.

      Письмо герцога Анжуйского с просьбой встретиться в десять часов вечера в монастыре святой Женевьевы сначала взбесило принца, а затем заставило задуматься. Жорж-Мишель не мог понять, как после всего случившегося Франсуа посмел писать ему и даже надеяться на встречу. Лишь место свидания, назначенное дофином, не вызвало ни малейшего удивления его высочества. Наверняка Франсуа опасался, что у него будет столь сильное желание убить его, что лишь святая обитель сможет удержать его от искушения. В своем предположении Жорж-Мишель был прав. Когда король, сокрушенно разведя руками, сообщил, что выяснил все обстоятельства убийства Бюсси и виновниками этого преступления оказались Релинген и Бретей, Франсуа ахнул, в очередной раз поражаясь, каким глупцом был Бюсси. Но когда брат сообщил, что в наказание за убийство граф де Саше будет бессрочно изгнан из Франции, а его портрет как убийцы будет повешен на Гревской площади, почувствовал ужас.

      Напрасно Франсуа лепетал, что не может допустить подобного наказания, Генрих не слушал, уверял, будто и так сделал для брата все, что можно, а отправлять на эшафот воспитанника и родственника кузена было бы слишком. Сто экю, перешедшие из кошелька принца в кошелек одного из королевских пажей, открыли Франсуа глаза, однако истина оказалась столь пугающей, что лишь надежда как-то объясниться с родственником удерживала дофина от битья кувшинов, расшвыривания табуретов и прочих предметов мебели.

      Всю свою жизнь младший из Валуа завидовал принцу Релинген. Во-первых, у кузена не было старших братьев. Во-вторых, у него было пусть маленькое, но собственное княжество, в котором принц был полным хозяином. В-третьих, кузен Релинген был богат, а в-четвертых, имел немалый успех у дам. Будучи совсем юным, Франсуа пару раз пытался дать понять родственнику, что хотел бы стать его другом, но каждый раз натыкался на брезгливое недоумение.

      И все-таки даже простое подражание принцу приносило свои плоды, так что любезностью и шутками Франсуа быстро заработал репутацию галантного кавалера, а щедростью привлек на свою сторону многих прославленных головорезов. И вот теперь из-за интриг брата он должен был ввязаться в войну со своим идеалом, рассориться со многими влиятельными людьми и утратить с таким трудом завоеванные позиции. С этим надо было что-то делать, но когда Франсуа увидел взбешенного принца, он испытал крайне неприятное желание забиться куда-нибудь в исповедальню. Всегда веселый и любезный, на этот раз принц Релинген казался грозовой тучей, а Франсуа, как ни странно, боялся гроз. Его высочество даже испугался, что допустил ошибку, решившись на личную встречу с кузеном. Слова Релинген лучше всего подтверждали опасения дофина.

      -- И вы посмели мне писать, -- тон кузена больше всего напоминал рык. -- Вы посмели сюда явиться... После того, как по вашей приходит, по вашему капризу моего друга отправляют на верную смерть!..

      -- Мы в церкви, -- отчаянно напомнил дофин, испугавшись изменившегося лица родственника.

      -- И вы полагаете, меня это удержит? -- с презрением и гневом отвечал Жорж-Мишель. -- Да больше всего на свете я хочу всадить вам пулю между глаз. Я хочу этого так сильно, что даже не взял с собой пистолетов...

      -- Ваше высочество... кузен... Жорж... ради Бога, выслушайте меня! -- взмолился Франсуа.

      -- Зачем? -- надменно вопросил Релинген. -- Что нового вы можете мне сказать по сравнению с тем, что наговорили королю?

      -- Я ничего не говорил королю! -- с отчаяниям возразил дофин.

      -- Довольно лгать, -- с гадливым презрением отвечал Жорж-Мишель. -- Я видел, как вы выходили от Генриха.