"Короли без короны"

      -- Но ведь другого случая не представится, и других Нидерландов тоже нет, -- возразил Александр.

      -- Да, не представится... -- расстроено проговорил Жорж-Мишель. -- Но хоть убейте меня, если я знаю, что делать! Вы-то сами... если так рветесь воевать... У вас есть хоть какой-то план?

      Принц и принцесса Релинген выжидательно уставились на молодого полковника.

      -- В Артуа хорошо относятся к французам, Артуа это почти Франция, -- осторожно заметил граф де Саше. -- Если отправиться сначала туда и заключить с кем-нибудь союз...

      -- С кем? -- перебил Жорж-Мишель.

      -- Подождите, Жорж, -- остановила мужа Аньес. -- Сейчас во всех Нидерландах есть только один человек, который может нам помочь. Я понимаю, вам не слишком хочется обращаться к матушке, и любить ее вы предпочитаете на расстоянии, но кто кроме нее знает, как обстоят дела во Фландрии? Конечно, можно обратиться к моему дядюшке, но если наш друг отправится в Релинген, только глупец не поймет, что мы начинаем войну за Нидерланды, а вот если он поедет в Барруа, это будет выглядеть совсем невинно -- ну где еще вашему другу скрываться от королевского гнева, как не во владениях вашей матери? Таким образом, он сможет переждать зиму и подготовиться к кампании.

      -- Но это значит, что ему придется отправляться прямо сейчас, -- с неудовольствием подвел итог Жорж-Мишель.

      -- Да, -- согласилась Аньес, -- пока король не сообразил, к чему привела его интрига...

      -- ...и пока не выпал снег, -- с еще более мрачным видом договорил принц. -- Знаете, Александр, размытые дороги мало пригодны для похода, но дороги, заваленные снегом, могут стать и вовсе непроходимыми. У вас же почти нет времени на сборы...

      -- Да мой полк в любую минуту готов к походу, я не даю своим людям скучать, -- возразил Александр. -- Я тоже привык собираться быстро. Пишите письмо ее высочеству, Жорж, и не сомневайтесь, у меня все получится.

      Поздно вечером, когда принц явился к жене, чувствуя, что иначе не сможет заснуть, Аньес вновь заговорила о походе.

      -- Скажите, Жорж, если бы речь шла о ком-то из ваших офицеров, вы переживали бы так же сильно?

      Жорж-Мишель пожал плечами.

      -- Конечно, нет, но ведь сейчас речь идет не о них. И не говорите мне, что Александр Великий был не старше Бретея, когда начинал свои завоевания. У Александра была готовая армия, слава отца, и он был принцем. А что есть у нашего друга? Вот скажите, что будет с Александром, если матушка не захочет ему помогать?

      -- Если ваша матушка увидит, что наш друг сможет завоевать для вас семнадцать провинций, она сделает все, чтоб ему помочь. Ну а если она поймет, что ему это не по силам, не волнуйтесь, через некоторое время он вернется в Турень в полной уверенности, что сделал все, что мог. Вы как раз успеете добиться от короля прекращения этого нелепого обвинения. Он вернется, и тогда следующие пять лет вы сможете быть спокойны.

      -- А если он сбежит от моей матушки раньше? -- забеспокоился принц. -- Куда-нибудь на войну? Вы не знаете моей матушки...

      Аньес улыбнулась.

      -- Ваш друг упрям как сотня мулов. Не волнуйтесь, Жорж, он не сбежит. К тому же Бретей всегда был удачлив, как никто. Ему повезет, и Соланж наконец-то станет герцогиней... -- последняя мысль особенно порадовала принцессу, и она мечтательно улыбнулась.

    ***

      Известие, что по приказу его величества граф де Саше отправляется в изгнание, взбудоражило Турень, Анжу и Париж. Жители Турени глухо роптали на завистливого короля, уверяли, будто его величеству нет дела до безопасности провинции, а втихомолку выдвигали еще более непочтительные версии изгнания своего героя. Уверяли, будто король, восхищенный внешностью и доблестью графа, сделал молодому полковнику не самое достойное предложение, однако граф, как примерный семьянин и добрый христианин, с негодованием отверг домогательства его величества, за что и поплатился. Мнение жителей Анжу не слишком отличалось от мнения обитателей Турени, однако добрые парижане не знали, что и сказать. В то время как Рене де Клермон готова была ставить благодарственные свечи за короля, так сурово покаравшего убийцу брата, и мечтать о том, как негодяй отправится на костер, Анжелика Жамар с еще большим упорством молилась за благополучие Александра. Герцог Анжуйский с недоумением спрашивал себя, неужели кузен Релинген сдался, а королева-мать удивлялась, до какого честолюбия мог дойти племянник, если без зазрения совести мог отправить почти на верную смерть того самого человека, ради которого чуть было не поднял мятеж.

      К величайшему сожалению Екатерины ее сын Генрих не понимал всей глубины открывшейся перед ним бездны.

      -- Вот видите, матушка, -- довольно говорил он, -- все эти угрозы Жоржа, все это недовольство, крики и чуть ли не мятеж, только слова, дым, ничто... Кузен всегда склонялся перед моей волей. У него просто духу не хватит пойти против меня, он совсем как Беарнец -- ленив и легкомысленен. Вы же видите, он подчинился моему суду и удалил Бретея из Франции. Вам не о чем волноваться.