Короли Бурбона (ЛП)

— Тебе бы понравилось. Здесь все просто, функционально и сделано вручную.

Она глянула на свою гостиную и сфокусировалась на первой вещи, которая попалась ей на глаза, в этих районах, где кукурузу высевали каждый год, вещь была старая и ржавая, но красивая.

Они помолчали, а потом у нее появилось такое чувство, будто он был в комнате вместе с ней.

— Я рад, что ты не повесила трубку, — наконец сказал Лейн.

— Я хотела.

— Знаю.

Она прочистила горло.

— Я размышляла о том, что ты мне сказал по дороге домой. Я вспоминала, как ты выглядел, когда говорил со мной. Я вспоминала... как все было.

— И?

— Лейн, даже если я соглашусь (а я не говорю, что смогу), что именно ты хочешь от меня?

— Все, что ты готова мне дать.

Она рассмеялась напряженно.

— По крайней мере, честно.

— У меня есть шанс? Потому что я скажу тебе правду сейчас… если существует хоть какой-нибудь шанс, что ты будешь со мной, я…

— Перестань, — выдохнула она. — Хватит.

Он замолчал, она потянула себя волосы, дернув, еще раз дернув, да так сильно, что слезы полились еще сильнее. Или, возможно, они лились по другим причинам.

— Я хочу, чтобы ты не приходил ко мне домой, — услышала она свои слова. — Я желала... я закончила с тобой, Лейн. Я привела себя в чувство и вернула свою жизнь. Я была... и вот ты здесь, говоришь слова, которые я так хотела услышать, и смотришь на меня такими глазами, будто сам веришь в то, что говоришь. Но я не хочу возвращаться. Я не могу.

— Тогда давай двигаться вперед.

— Как будто это так легко.

— Не легко. Но это лучше, чем ничего.

Опять наступила тишина, она почувствовала потребность объясниться по подробнее. Но слова так застряли у нее в горле, она не могла их произнести.

— Не было не ночи и не дня, чтобы я не думал о тебе, Лиззи.

То же самое касалось и ее, но она не хотела давать ему такой козырь о себе.

— Что ты делал все это время?

— Ничего. Я имею в виду, действительно ничего. Я остановился у моего друга Джеффа... пил, играл в покер. Ожидая и надеясь получить шанс поговорить с тобой.

— В течение двух лет?

— Я готов был ждать и десяток.

Лиззи перестала себя дергать за волосы.

— Пожалуйста, не говори так…

— Я хочу тебя, Лиззи.

Его слова потонули в ее сердце, колотившемся так сильно, что она чувствовала, как кровь прилила к ее шее и лицу.

— Я никогда не переставал желать тебя, Лиззи. Думал о тебе, хотел, чтобы ты была со мной. Черт, у меня такое чувство, словно я тогда был в отношениях с призраком. Мне казалось, что я видел тебя на улицах Нью-Йорка постоянно, блондинка мимо меня проходившая по тротуару… может, сама дорога, или ее волосы, или солнцезащитные очки, или цвет ее голубых джинсов. Я видел тебя во сне каждую ночь… ты была настолько реальной, что я мог прикоснуться к тебе, почувствовать тебя, быть с тобой.

— Прекрати.

— Я не могу, Лиззи... не могу.

Закрыв глаза, она продолжила плакать, сидя в одиночестве в своем таком скромном доме, который она купила и где уже закончила открещиваться от самого лучшего объяснения, почему ей не нужен мужчина сейчас и никогда.

— Ты плачешь? — прошептал он.

— Нет, — выдохнула она через секунду. — Не плачу.

— Обманываешь?

— Да, плачу.

13.

Лейн уставился на старые бочки, которые были сделаны одним из его предков, понимая, что уже превысил предел алкоголя в крови, разрешенный законом при вождении автомобиля, но это не останавливало его раньше. Установив на бедре бутылку № 15, которую он вытащил, сорвав пломбу из ящика, готового для отправки, он собирался пить в сухую.

Вокруг старого хранилища было темно, и он удивился, что замок и охранная сигнализации до сих пор остались такими же, имея те же самые коды и замки, как и два года назад. Он ввел номера и вошел, чувствуя какую-то непреодолимую силу находиться здесь... словно здесь он мог подключиться к истокам своей семьи, которые каким-то образом могли ему помочь все исправить.

Он знал, что должен оставить Лиззи в покое.

— Прости, — пробормотал он. — Я хотел сказать все правильно и сделать все правильно, но знаю, что все по-другому сейчас. Знаю, все сейчас не так, черт побери, Лиззи.

Он склонил голову, удерживая телефон, зажатым между плечом и ухом. Открыв бутылку, глотнул бурбон прямо из горла.

Ее всхлип опять сжирал его заживо.

— Ты пьешь? — спросила она.

— Либо это, либо биться головой об стену, пока она не начнет кровоточить.

Она выдохнула, он еще раз выпил. Потом еще.

Когда он сделал третий глоток и ему очень сильно обожгло горло, он опустил бутылку опять на бедро и задал вопрос, которого боялся больше всего.

— У тебя кто-то есть?

Ей потребовалось много времени, чтобы ответить.

— Нет.

Он выдохнул.

— Я не верил в Бога, но в этот момент, верю. Я хотел бы назвать себя христианином.

— А что, если я больше не захочу тебя? Что ты тогда будешь делать?

— Ты говоришь серьезно?

— Может быть.

Он закрыл глаза.

— Тогда я отступлю. Это погубит меня... но я отступлю.

Более спокойно сказал он, еще сделав глоток и не один.

— Друзья, — сказала она в конце концов. — Я готова иметь дружеские отношения, это все, на что я смогу пойти.

— Хорошо, я уважаю твое решение.

Он услышал облегчение в ее голосе:

— Спасибо.