Короли Бурбона

— Послушай, Шанталь, мы можем сделать по-хорошему или по-плохому… тебе решать. Но знай, если ты выберешь последнее, я вовлеку в процесс не только тебя, но и твою семью. Как ты полагаешь, что подумают твои родители баптисты, получив выписку из твоей медицинской карты? Я не думаю, что они одобрят твой выбор, не так ли?

— Ты не сделаешь этого!

— Не глупи, Шанталь. Есть определенные люди, которые задолжали моей семье, и они готовы будут оказать мне услугу, — он снова подошел к бару и налил себе еще Family Reserve. — Или может случайно твоя медицинская карта попадет в руки прессы, а может быть и в интернет? Люди поймут, почему я развожусь с тобой… и у тебя будет куча времени, чтобы найти себе другого мужа. В отличие от мужчин Севера, у мужчин Юга есть определенные стандарты для жен, и они не приветствуют аборты.

Воцарилась длинная тишина. А потом у нее появилась улыбка совершенно необъяснимая, такая уверенная и спокойная, и он задался вопросом — была ли она действительно такой уж дурочкой в течение этих двух лет.

— У тебя гораздо больше причин помалкивать об этом, чем у меня, — сказала она тихо.

— Я молчу, — он сделал глубокий глоток. — Ты это уже поняла. Я сделал все правильно, когда женщина, якобы забеременела. Кто знает, от меня ли?

Она указала на бумаги.

— Ты отзовешь бумаги о разводе и позволишь мне остаться здесь столько, сколько я захочу. И ты будешь сопровождать меня завтра на Дерби.

— В какой параллельной вселенной ты живешь?

Ее рука потянулась к нижней части живота.

— Я беременна.

Лейн начал смеяться.

— Мы уже проходили это раньше, милая. И знаем, чем это закончилось.

— Твоя сестра была неправа.

— Что ты собиралась украсть драгоценности? Возможно. Мы позаботимся об этом.

— Нет, что я не имею права находиться здесь, также, как и мой ребенок. По сути, мой ребенок имеет такое же право на наследство Брэдфордов, как ты и Джин.

Лейн открыл рот, чтобы что-то сказать… и медленно закрыл.

— О чем, черт побери, ты говоришь?

— Боюсь, твой отец не слишком хороший муж, как собственно и ты.

Раздался звон льда о край стакана, он опустил взгляд вниз, его рука так дрожала, что заставляла лед позвякивать о стенки хрустального стакана.

— Это правда, — произнесла Шанталь тихим, ровным голосом. — И я думаю, мы все знаем о деликатном положении твоей матери. Как она будет себя чувствовать, узнав, что муж не только неверен ей, но должен скоро родиться его ребенок? Думаешь, она не примет больше таблеток, от которых и так уже полностью зависит? Наверное, примет. Да, уверена, она захочет их принять.

— Сука, — выдохнул он.

Мысленно он представлял, как его руки сжимаются вокруг шеи этой женщины, сдавливая с такой силой, что она начнет задыхаться, а потом ее лицо станет красным и фиолетовым.

— С другой стороны, — прошептала Шанталь, — разве твоей маме не понравилось бы, что она скоро станет бабушкой во второй раз? Разве это не было бы поводом для праздника.

— Никто не поверит, что он от меня, — он услышал сам себя со стороны.

— О, поверят. Он будет внешностью похож на тебя… а я постоянно летала в Манхэттен, чтобы улучшить наши взаимоотношения. Все об этом здесь знают.

— Ты лжешь. Я никогда не видел тебя.

— Нью-Йорк большой город. И я уверена, что все в этой семье знают, что я виделась с тобой и наслаждалась твоим обществом. Я также обсуждала это с девочками в клубе, с их мужьями на вечеринках, говорила своей семье — все с любовью относятся к тебе и ко мне.

Он молчал, она сладко улыбнулась.

— Так что, ты же понимаешь, что теперь совершенно не нужны эти документы о разводе. Также, как тебе не стоит упоминать, что произошло между нами и нашем первом ребенке. Если ты что-нибудь сделаешь, я предам гласности все что знаю о вашей семье, поставив всех вас в неловкое положение в обществе, городе и во всем штате. Вот тогда мы и посмотрим, сколько времени у тебя займет сменить свой костюм на похоронный. Твоя мать все же не полностью изолирована от мира, у ее кровати сидит медсестра, которая каждое утро читает ей газету.

С самодовольным выражением, Шанталь развернулась и открыла двери в мраморное фойе, в очередной раз улыбнувшись улыбкой Моны Лизы.

Лейн трясся мелкой дрожью, мышцы призывали к действию, мстить до крови… но его ярость была направлена не на жену.

Ярость была направлена на его отца.

Рогоносец. Он считал, что это слишком старомодное слово для таких вещей.

Он — рогоносец, благодаря своему же отцу.

«Когда в аду закончится этот день?» — подумал он.

25.

Лиззи сказала сама себе, что она не будет проверять свой телефон. Она достала его из сумочки и засунула в задний карман, входя в свой дом. Она не стала проверять по истечении пятнадцати минут, хотя ей показалось, что пришла смс-ка. И только спустя десять минут, она разблокировала экран, решив проверить не пропустила ли сообщение или звонки.

Ничего.

Лейн не позвонил, поинтересовавшись добралась ли она до дома. Не ответил на ее смс-ку. Но ладно, будем надеяться, что у него на руках не будет мокрой рыдающей злючки.

Господи.