Короли Бурбона

— На самом деле, я думал о другом, — а именно о том, что вполне возможно, у него проблемы с алкоголем. — Ну, да ладно, после такого дня, кто бы не стал алкоголиком?

— Что?

Черт, неужели он сказал это вслух?

— Прости, у меня полный бардак в голове.

— Мне жаль, чем я могу тебе помочь?

— Собой.

— Поэтому спрашиваю, когда ты видел Эдварда в последний раз?

Лейн снова закрыл глаза. Но вместо того, чтобы подсчитать, когда он был хорошим братом для Эдварда, он вернулся к тому времени — к новогодней ночи, когда Эдвард взял их вину на себя.

Он и Максвелл молча стояли в зале, дрожа всем телом, пока их отец заставлял подниматься Эдварда наверх. Две пары шагов поднимались по парадной лестнице, Лейн кричал от этого во всю силу своих легких… но про себя.

Он был слишком труслив, чтобы выйти из тени и сказать, что Эдвард солгал, чтобы спасти его и его брата.

— Я должен пойти к нему, — сказал он после нескольких минут.

— Но что ты сделаешь? — прошептал Макс. — Ничто не в состоянии остановить нашего отца.

— Я смогу...

Хотя Макс был прав. Эдвард солгал, прикрывая их, и отец заставит его заплатить за проступок, которого он не совершал. Если Лейн сейчас скажет правду... отец просто выпорит и их тоже. По крайней мере, оставаясь здесь с Максвеллом, они избежали...

Нет, все равно это было неправильно. Непорядочно.

— Я пойду к нему, — Лейн схватил за руку брата, прежде чем Максвелл успел что-то сказать. — И ты пойдешь со мной.

Должно быть совесть тоже беспокоила Макса, потому что вместо того, чтобы спорить, чем он всегда и занимался, он молча поднимался с братом по парадной лестнице. Добравшись наверх, они осмотрелись — большой коридор был пуст, только виднелась причудливая лепнина, картины и букеты на антикварных столиках и бюро.

— Мы должны остановить его, — прошипел Лейн.

Один за другим, они быстро передвигались по ковровому покрытию... к двери отца.

Из комнаты слышались резкие и громкие звуки ремня, опускающегося на кожу, и хрюканье отца, вкладывающего в каждый удар свою силу.

Эдвард не произносил ни звука.

А с другой стороны двери тихо стояли двое. И единственное, о чем был способен думать Лейн, что он и Макс гораздо слабее Эдварда. Они бы уже давно рыдали.

Стремление сообщить правду и быть честными слабело с каждым ударом... проходящим по всем нервным окончаниям Лейна.

— Пойдем, — он пытался задушить стыд.

Макс даже не сопротивлялся. Он явно был настолько же труслив.

Их комната была дальше по коридору, и Лейн открыл дверь. Существовало множество спален, в которых они могли бы поселиться, но пару лет назад Максвелла начали мучить ночные кошмары, и они негласно стали соседями: Макс начал приходить среди ночи в спальню Лэйна и просыпаться в его кровати по утрам. В конце концов, мисс Авроре пришлось переселиться в спальню подальше.

Их спальня напоминала комнату Джека и Джилл (влюбленной парочки), на противоположной стороне недалеко находилась спальня Эдварда.

Макс сел на постель и уставился прямо перед собой.

— Нам не стоило идти туда. Это моя вина.

— Это наша вина, — он взглянул на Макса. — Ты останешься здесь. Я подожду и пойду к нему.

Он направился в туалет, закрыл дверь позади себя и помолился, Макс послушался его, оставшись сидеть на кровати. У него было плохое предчувствие по поводу того, в каком состоянии выйдет Эдвард от отца.

Ох, как же Лейн хотел открутить время назад и не позволить им идти в салон.

Опустив сиденье унитаза, он присел, слушая, как колотится его сердце. Несмотря на то, что он не слышал звук рассекающего воздух ремня, это было не столь важно, поскольку он итак предполагал, что происходило за дверью отца.

Он уставился на три зубные щетки, которые стояли в серебряном стакане, рядом с полотенцами для рук на столешнице. Красная была Эдварда, потому что он был старшим, и имел право выбора первым. Макс выбрал зеленую, потому что он считал, что она соответствует мужчинам, из того, что осталось. Лейну пришлось довольствоваться желтой, хотя он ненавидел этот цвет.

Никто не захотел голубой…

Раздался щелчок двери, нарушивший тишину. Лейн подождал, пока не услышал второй щелчок, затем поднялся и направился в комнату Эдварда.

В полумраке Эдвард передвигался в сторону ванной, согнувшись, одной руки держась за живот, а другой опираясь на все, что попадалось на его пути — бюро, стенка, письменный стол.

Лейн бросился к нему, обхватив его за талию.

— Больно, — застонал Эдвард. — Тошнит.

О Боже, у него текла по лицу кровь, перстень отца прорезал щеку, когда он его ударил.

— Я помогу тебе, — пробормотал Лейн. — Позабочусь о тебе.

Они медленно ступали, ноги Эдварда слушались с трудом. Одна часть его пижамы была заправлена под пояс штанов, когда он засунул ее обратно после порки, и Лейн мог только догадываться, что скрывалось под ней — рубцы, кровь, синяки.

Эдвард едва добрался до туалета, Лейн остался с ним рядом, пока его рвало. Когда все закончилось, он взял красную щетку из серебряного стакана и почистил зубы. Потом Лейн помог брату добраться до постели.