Короли и капуста. Рассказы

– Именно так, – говорю я ему. – Так отчего же наши финансовые гении и отцы-филантропы берут с нас два доллара за вход на ипподром, а в библиотеки пускают бесплатно? Правильные ли понятия получит наша молодежь, когда придет время выбирать между двумя формами самовыражения и саморазрушения, самообразования и саморазорения?

– Послушай, Джефф, – говорит Билл. – Твоя риторика скачет галопом. Мои мозги за ней не поспевают. Мне от тебя вот что нужно: чтобы ты поехал в Вашингтон и устроил мое назначение на должность шерифа. У меня нет таланта к интригам и всяким сложностям. Я простой и честный гражданин, и я хочу получить эту должность. Вот и все, – говорит Билл. – Я убил на войне семерых, я родил девять детей, я член Республиканской партии с первого мая. Я не умею ни читать, ни писать и не вижу никаких незаконных оснований не назначить меня на эту должность. К тому же мне сдается, что твой приятель мистер Таккер человек с мозгами и может тебе помочь. Не сомневаюсь, что вдвоем вы справитесь, и я буду шерифом. Для начала, – говорит он, – я дам вам тыщу долларов на виски, взятки и трамвайные билеты в Вашингтоне. Если дело выгорит – я дам вам еще тыщу наличными, а еще – гарантию на год, что никто не помешает безнаказанно торговать выпивкой. Я верю, что ты любишь Запад, как люблю его я, и не откажешься протащить это дело через Белый Вигвам Большого Вождя на самой восточной станции Пенсильванской железной дороги[243].

В общем, я рассказал все Энди, и эта идея ему пришлась по душе. Энди – человек импульсивный. Ну не для него это – таскаться по захолустью и продавать доверчивым земледельцам комбинированный прибор, сочетающий в себе молоток для отбивания бифштексов, рожок для обуви, щипцы для завивки, пилку для ногтей, давилку для картошки, коловорот и камертон. Энди – натура творческая, к нему нельзя подходить с чисто коммерческими мерками, как к проповеднику или учителю нравственности. Короче, мы согласились, сели в поезд и помчались в Вашингтон.

Приехали, поселились в гостинице на авеню Южная Дакота, и тут я говорю ему:

– Да-а, Энди, впервые в жизни нам предстоит совершить по-настоящему бесчестный поступок. Подкупать конгрессменов нам еще не приходилось. А ради Билла придется пойти на такую гадость. Я вот что думаю, – говорю я ему, – в делах честных и законных можно позволить себе немного схитрить и чуть-чуть сжульничать. Но в этой грязной и мерзкой затее лучшая тактика – прямота и прямолинейность. Я тебе вот что предлагаю: давай-ка возьмем пятьсот долларов и вручим председателю избирательной комиссии, возьмем у него квитанцию, и – прямиком к президенту. Положим квитанцию ему на стол и расскажем все про Билла. Президент подумает: «Вот человек, который не ищет связей и интриг, а идет к цели напрямик!» – и, конечно, оценит его.

Энди согласился, но потом мы поболтали немного с одним метрдотелем и передумали. Этот метрдотель растолковал нам, что есть только один реальный способ заполучить должность: надо действовать через женщину со связями в конгрессе. Он говорит, что есть одна такая, миссис Эйвери, что она вращается в высоких кругах и сферах, и дал нам ее адрес.

На следующее утро, в десять часов, мы с Энди заявились к ней в отель, и нас провели в ее кабинет. Эта миссис Эйвери была просто свет очей и бальзам для души. Волосы – цвета двадцатидолларовой золотой облигации, глаза голубые, и вся система красоты такая, что любая девица с обложки июльского журнала рядом с ней – просто кухарка с той угольной баржи, что ходит по реке Мононгахела.

На ней было платье в серебряных блестках с глубоким декольте, брильянтовые перстни и тяжелые серьги. Руки были голые, в одной она держала телефонную трубку, а в другой – чашку чая.

Мы немного подождали, а потом она говорит:

– Ну, ребята, я вас слушаю. С чем пожаловали?

Я изложил ей кратко, как мог, чего мы хотим и сколько можем заплатить.

– Ну, это будет нетрудно. На Западе можно назначать, кого хочешь. Дайте-ка подумать, – говорит она, – кто бы мог это нам устроить? Пожалуй, связываться с делегатами от Территории – пустая затея, а вот сенатор Снайпер, пожалуй, подойдет. Он сам откуда-то с Запада. Ну-ка посмотрим, что на него имеется в моей картотечке?

Тут она вынимает какие-то листочки из ячейки под буквой «С».

– Так-так, – говорит она. – Он у нас помечен звездочкой. Это означает «готов помочь». Посмотрим, посмотрим: возраст – 55; дважды женат; протестант; любит блондинок, Толстого, покер и черепаховое рагу; слезлив после третьей бутылки. Да, это – то, что надо, – продолжает она. – Не сомневаюсь, что мы сможем устроить вашему другу мистеру Баммеру назначение послом в Бразилию.

– Не Баммеру, а Хамблу, – уточняю я. – И мы говорили о должности шерифа.

– Ах да, – говорит она, – знаете, у меня на руках такая куча дел подобного рода, что не мудрено и перепутать. Оставьте мне все данные, мистер Питтерс. И заходите дня этак через четыре. Я думаю, к тому времени все устроится.

Мы с Энди возвращаемся в наш отель, сидим там и ждем. Энди расхаживает из угла в угол и, покусывая левый ус, говорит: