Короли и убийцы

— Хороший, вопрос. Как же это объяснить? — Артана задумалась. — Скажем так, у нас принято то, что пользуясь терминологией профессоров Имперского Университета, многие книги которых мы здесь тоже читаем и изучаем, можно назвать натуральным обменом. Но не совсем. Как таковых денег, то есть какого-то обменного эквивалента товаров, у нас нет. Товары меняются на товары. Точнее, не совсем меняются. Каждый оставляет себе какую-то необходимую часть, а остаток приносит в общее хранилище долины. И оттуда уже каждый берет себе то, что ему нужно. Нет четких критериев, например, сколько рыбы менять на сколько зерна. Столько сколько можно, меняется на столько, сколько нужно.

— То есть, — Гленард недоуменно посмотрел на Артану, — от каждого по способностям, каждому по потребностям? Получается, так?

— Получается, так — согласилась Артана.

— Но это же верный путь к конфликтам, — возразил Славий. — Кто-то более ленив, кто-то более жаден. Да, на коротком промежутке времени такая система может существовать, но она обречена в будущем. Рано или поздно возникнет конфликт.

— Если мы говорим про Империю, или про альвов, или про бьергмесов, или про зорг даджидов, да про кого угодно, кроме нас, то — да. Но ты не учитываешь нескольких важных моментов.

— Каких?

— Во-первых, — начала загибать пальцы Артана, — мы, вархи, очень аскетичны в нашем образе жизни. Наша философия, наше мировоззрение подразумевают, что человеку, то есть варху, для жизни нужно не так уж и много. По сути, плащ, немного еды, немного воды, свобода и Вселенная. Мы не просто так воспитаны, мы осознаем это всем нашим разумом, и мы просто не понимаем, как может быть иначе. Может быть не все, но почти все. Во-вторых, вот это обучение, которое вы сейчас видели, формирует со временем восприятие себя как части большой семьи. Вы поймите, друзья, что вархи это не просто народ, это одна огромная семья. Мы почти все, так или иначе, друг другу родственники и по духу, и просто по крови. И мы это понимаем, каждый из нас. А обижать свою семью, воровать у нее, обманывать ее, как-то совсем нехорошо. Мы все на виду, и если кто-то из нас сделал что-то недостойное, то ему становится очень стыдно, так как все об этом сразу узнают.

— Понимаю, — кивнул Славий. — Действительно уникальная ситуация.

— Ну, а в третьих, — Артана усмехнулась, — у нас всё-таки существует некая система общего контроля и распределения. В первую очередь для поддержания верного баланса запасов: чтобы не получилось так, что у нас, например, много сена, но нет пшеницы. Да и для организации торговли с бьергмесами тоже. Так что если кто-то вдруг зарвется и захочет забрать себе больше, чем ему действительно нужно, то его остановят. Хотя я и не могу вспомнить ни единого такого случая за последнюю сотню лет. Я не знаю, сможете ли вы это понять, но для нас это просто немыслимо.

— Я пытаюсь понять, — Славий задумчиво смотрел себе под ноги, — и умом понимаю, хотя всё это, вся эта семья и взаимное доверие, для нас тоже, пожалуй, немыслимо.

— Увы, — развел руками Гленард, — в Империю это не принесешь. С этим нужно родиться и вырасти. Причем, вероятно, на протяжении не одного поколения.

— Этого мало, — покачала головой Артана. — Можно сколько угодно воспитывать детей с раннего детства рассказывая им о пользе общественного, но это не позволит избежать перекосов и злоупотреблений. Люди, да и все другие расы, порой далеки от идеала. То, что это получается у нас, это заслуга еще и наших родственных связей, и нашей ограниченности ресурсов, и нашей философии, и нашего общения со Вселенной, восприятия себя, как ее части тоже. Да и, по крупному счету, наша система обмена — это не от хорошей жизни, а от того, что нам постоянно всего не хватает. Понимая это, каждый старается принести обществу, своей семье и по духу и по крови, то, что у него получилось вырастить и добыть. И понимание этих тяжелых условий также ограничивает желание взять больше, чем нужно. Ведь если ты берешь больше, чем действительно нужно тебе, то ты крадешь это у своих братьев и сестер. Возможно, обрекая их на голод. Поэтому вероятно, если нас станет больше, и условия нашей жизни станут не такими тяжелыми, эта система перестанет работать. И нам придется изобрести какой-то эквивалент оценки труда и стоимости товаров, например, золото.

— Как-то грустно, — мрачно заметил Гленард. — Ничего не изменить — это значит обречь твой народ на страдания и мучения. А попробовать что-то изменить, переселить часть вархов в Империю, например, — это риск потерять культуру и самобытность вархов. Куда ни кинь, всюду демоны.